Большинство реализуемых на Дальнем Востоке проектов направлено на разработку природных месторождений и развитие инфраструктуры. За востоком России целенаправленно и на долгосрочную перспективу закрепляется преобладание сырьевого и транзитного уклада экономики. Эти конкурентные преимущества позволят развиваться региональной экономике, считает директор Института экономических исследований ДВО РАН Павел Минакир. Об этом он рассказал в интервью агентству "Интерфакс - Дальний Восток".
- Павел Александрович, как ситуация в Японии может повлиять на экономическом сотрудничестве с дальневосточными регионами РФ, в том числе, инвестиционное?
- Япония понесла большие потери - и финансовые, и экономические, и технологические. Конечно, это окажет влияние на разные сферы. Нужно время для восстановления, нужны финансовые и материальные ресурсы для восстановления. Это будет некоторое время отвлекать эти ресурсы из традиционного торгового и инвестиционного оборота. Большой проблемы это не создаст. Инвестиции из Японии Дальний Восток РФ получал, но размер их последнее время не был критически важным для экономики региона. Очевидно: как-то изменится структура спроса в Японии на сырье с Дальнего Востока, в чем-то он упадет, а в ряде случаев повысится. За это время - пока Япония будет восстанавливаться - могут произойти изменения в выборе источников поставок продукции и источников импорта. Экспортеры и импортеры, которые ранее работали с японским рынком, могут оказаться вынужденными переориентироваться полностью или частично на иные рынки. Это изменит на будущее структуру торговли. Насколько масштабны будут эти изменения, сейчас говорить рано.
- По итогам 2010 года на Дальнем Востоке РФ отмечается положительная динамика основных общеэкономических показателей. Что помогло региону быстро выйти из кризиса, ведь речь шла о затяжном процессе?
- Дальний Восток - в меньшей степени, Хабаровский край - относительно легче, чем другие регионы, пережил кризис - точно так же, как реформы 1992 года. Структура дальневосточной экономики - сырье, а это - продукт продаваемый. Экспорт из России в Китай - сырьевой. В Китае снизились темпы экономического роста, но сохранился спрос на дальневосточное сырье. Благодаря этому темпы добывающей промышленности всего региона даже в самый острый период кризиса не упали. Снизился выпуск продукции в обрабатывающих отраслях и то недолго. Уже к концу 2009 года на самом деле начался рост.
Инвестиции в основной капитал в 2009 году на душу населения в среднем в России составили 65 тыс. рублей, а на Дальнем Востоке - 130 тыс. рублей. Практически, это был еще кризисный период. В то же время инвестиции в основные фонды - а это многолетние накопления в то, что уже никуда отсюда не денется - в РФ в среднем на душу населения составляют 460 тыс. рублей, а на Дальнем Востоке - 660 тыс. рублей.
Структура инвестиционных проектов такова, что кризис на них особого влияния не оказывает. Большая часть инвестиций вложена в инфраструктуру, а это - долгоиграющие инвестиции. Дороги строят долго, порт модернизируют долго, космодром будут строить лет пятнадцать. И если деньги выделены и уже есть по балансу, то никакой кризис на них особо не повлияет.
Вложи в любую другую губернию России такую концентрацию инвестиций - там будут молочные реки в кисельных берегах, а на огромных пространствах Дальнего Востока гигантские денежные вложения размазываются. Людей меньше, а пространство - огромное, накопления менее видны.
- Тогда в чем мы сами себя обвиняем, говоря, что дальневосточная экономика является лишь сырьевым придатком?
- Странно слышать, что это плохо для Дальнего Востока. Возьмем такие развитые страны, как Австралия (или), Норвегия, Их экономики основаны на добывающей промышленности, а не на чем-то другом. Они свободно добывают природные ресурсы и спокойно их вывозят. Кстати, экономика США также экстенсивная. Штаты экспортируют продукцию не очень-то высокой степени обработки, и ничего страшного в этом нет. Америка добывает нефть, уголь, огромное количество руд. Канада хоть и строит самолеты, подобные нашему SuperJet, но вместе с тем, добывает руду, уголь, рубит лес, производит электроэнергию и снабжает ей половину США, и все нормально.
- Так что ж тогда будем модернизировать?
- Мы сами и наша экономика очень сильно подвержены кампанейщине. Когда на далеких "верхах" произносятся такие правильные слова, как "модернизация", "нанотехнологии", "инновация" - часто региональные власти их норовят воспринять как абсолютное указание к действию и единственно возможный способ размышления и, соответственно, принятия решения. Начнем бороться за модернизацию: рубанем добычу, и будем думать, что все перетечет в обрабатывающую промышленность. Рубануть-то мы можем, перетечь некуда.
Сначала нужно разобраться, что мы можем делать в обрабатывающей промышленности, как это делать, на основе каких технологий. Если на основе технологий 15-летней давности, а где тогда современные технологии? И даже если новые - то для кого новые? Они для нас новые, а для мирового рынка часто уже отработанные. И раз они уже присутствуют в мире, нам придется тогда доказывать, что то, что мы производит по этим технологиям, лучше, дешевле, быстрее. Попробуйте доказать!
Допустим КНАПО - предприятие часто упоминается как локомотив краевой экономики и всего Дальнего Востока, и действительно это так. Почему? В отличие от многих других оборонных предприятий, которых в регионе было много, именно на нем сосредоточен ценный технологический потенциал, который кроме того, что сам по себе хорош, он еще ориентирован на чрезвычайно востребованную продукцию - боевые самолеты. И эта продукция по своим стоимостным параметрам оказалась подъемной для тех масштабов финансов и промышленности, которые у нас есть.
Но когда начали делать гражданский самолет, оказалось, что это совсем другая промышленность, другая технология и в отличие от военного самолета сделать SuperJet только своими силами нельзя. Но Boeing, Airbus - также собирают всем мир.
В мире технологии и прикладные разработки настолько сильно развиты - а мы за 20 лет настолько отстали, занимаясь своими скорбными делами, - что догонять очень сложно. А хотелось бы еще хоть в чем-то перегнать. Вообще, сложно найти что-то новое, именно на этом люди и страны делают состояния. Нет ни одной экономики в мире, которая самостоятельно могла бы что-то сделать и при этом удержаться на рынке и обеспечить ту самую модернизацию - не как кампанию, а как естественный образ жизни.
Модернизация - это всего лишь современный уровень, инновации - это всего лишь постоянное обновление технологии, организации производства, идей и прочего. И только совместными усилиями в рамках глобальной кооперации что-то может быть сделано. Очень сложный мир, очень сложное производство, и когда мы говорим и клянем себя, что у нас одно сырье, и мы не может что-то сделать, я должен сказать, что на нашем месте хотели бы оказаться очень многие, в том смысле, что хотели бы обладать аналогичными запасами сырья.
- Каковы особенности развития экономики нашего региона?
- Экономика - это череда рисков, проблем, которые непрерывно преодолеваются. С этой точки зрения ответить на вопрос, что мы сегодня представляем, одновременно и легко, и сложно. В настоящее время экономика Дальнего Востока ровно такая, какая была все последние 50 лет. Возьмем, к примеру, "Стратегию социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 года". Документ полезный для организации непрерывного планирования и поддержания уровня финансового участия федерального центра и крупных корпораций в экономике региона. Но в то же время бессмысленный с точки зрения преобразования будущего. На 15 лет вперед "стратегия" рисует картину, которая будет ровно такая же, как сейчас с точностью до 2-3 процентных пунктов, а это - пределы допустимой статистической ошибки.
- К чему тогда регион стремится, говоря о расширении производственной базы?
- В Хабаровском крае, как и в Приморье, традиционно более специализированные экономики. Так повелось, здесь всегда был тыл армии. Большая часть дальневосточного машиностроения сосредоточена в Хабаровском крае. Кроме того, были и никуда не делись предприятия металлургии, нефтепереработки, самолетостроения, лесной промышленности, судостроения. При этом один из важных параметров для экономики края - добыча золота. Если оно есть, то почему бы его не добывать?
В краевых программах обсуждается много проектов, связанных с добычей сырья, со строительством инфраструктуры, чтобы потом это сырье продать и что-то с ним сделать - это отражение рационального подхода к тому, что есть.
Ведь если, мы решим делать что-то вместо того, что делаем сейчас, никто свою экономику гробить не будет. Сейчас строим "трубу", а нефть не будем продавать, станем продавать высокооктановый бензин, так проблема может оказаться в том, что странам АТС свой бензин девать некуда. Огромное количество нефтеперерабатывающих заводов уже построено. К примеру, Южная Корея не закроит свои нефтеперерабатывающие заводы, а просто будет искать новые источники нефти.
Есть рациональное и иррациональное поведение в экономике. Вы же не вкладываете деньги в бизнес, если не получите хотя бы одну копейку на вложенный рубль. Это не бизнес, а благотворительность или глупость. А для того, чтобы получить хоть копейку, нужно быть уверенными, что тот продукт, который произведете, сумеете продать на каком-то определенном рынке, в каком-то определенном количестве, в определенное время. Для этого вам нужны условия, транспорт, контроль качества и много других вещей.
Говоря о Дальнем Востоке, а также Хабаровском крае, - мы не там ищем подводные камни, они заложены не в структуре экономики.
- Так в чем?
- Мне кажется, пока мы не избавились полностью от таких наивных воззрений на экономику, когда территориям говорит федеральный центр: вы тогда хорошие, когда у вас быстро растет ВВП, продукция промышленности, большие урожаи или активно ведется строительство. И что делать руководителям территорий? Обеспечить показатели. Как обеспечить? Быстро раскопать, построить и отрапортовать. С точки зрения чиновников - это рационально, они работают на показатель. С точки зрения экономики - здесь сталкиваются два рациональных подхода: рапортоемкость и экономическая целесообразность, за которой стоят инвесторы.
В программу развития Дальнего Востока и Забайкалья с 2008 по 2013 гг. вошли многие проекты, реализация которых оценивается в триллион рублей. Из них примерно 645 млрд рублей - на развитие проектов саммита АТЭС, это - государственная программа, но и здесь задействованы частные деньги. Остается где-то 350 млрд рублей условно, из них только чуть больше трети - деньги бюджетов разных уровней, а больше двух третей - это деньги частных инвесторов. И выходит, что эта программа - государственная сводка того, что согласны делать частные компании. А что согласны они делать? Добывать сырье и производить продукцию, имеющую стабильный рынок. Стабильный рынок есть только в АТР. Поэтому пока речь идет о вхождении в рынки АТР и создании для этого инфраструктурных условий - все согласны и интересы согласованы. Но если вдруг поставят задачу - любой ценой изменить структуру, то есть, начать вкладывать деньги в проблематичные или просто плохо известные рынки, - от согласия и следа не останется. Тогда придется за счет бюджетных средств тянуть инвестиционную программу в регионе. Надолго ли хватит этих средств у бюджета, учитывая, что Дальний Восток и Байкальский регион - важный, но не единственный макрорегион в России?
Вот такая виртуальная "кавалерийская атака на модернизацию" действительно может превратиться в большой подводный камень.
- Сейчас заговорили о модернизации экономики монопрофильных поселений. Как эту проблему можно решить на Дальнем Востоке?
- В Хабаровском крае нет монопоселений. Есть отдаленные поселки с застойной безработицей, в которых не было градообразующих предприятий, а сейчас нет работы и нет перспективы, что она появится. Такие поселения экономически обречены на вымирание, и подобное происходит очень часто в мире. Другое дело, люди-то в этом не виноваты.
Как не ругают программу переселения с Севера, но в ней есть определенный смысл - у людей должна быть определенная степень свободы, они должны иметь возможность принимать самостоятельное решение: где им жить. Есть, конечно, какие-то представления у государства, но тогда государство должно предпринять усилия. Чтобы у человека был повод и основания остаться.
Попробуйте обеспечивать население комфортными условиями проживания на такой огромной территории, где населенные пункты разбросаны друг от друга на расстоянии 200 км? Развить систему дорог, аэропортов? Сколько это будет стоить и какую часть нефтегазовых доходов придется сюда угробить?
Сегодня уже нельзя представить поселение, которое бы жило только натуральным хозяйством. Жизнь развивается. Изменились и появились новые потребности. А где взять деньги? Надо что-то продать. Возникает проблема рынка - даже если вы хотите работать на земле, это должно быть кому-то нужно, и вы должны иметь возможность продать продукцию по тем ценам, которые вам будут выгодны.
Кстати, до сих пор большинство китайцев живут в сельской местности, и китайская деревня начала подниматься только тогда, когда китайская компартия разрешила перейти от коммун к организации промышленных предприятий в той же сельской местности. Так называемое кооперативное движение когда-то было и у нас, пока не прихлопнули. Сейчас мы вновь пытаемся его развивать в форме малых предприятий. Большую роль для развития творческих инициатив людей играет фактор пространства. Когда это все происходит в доступном радиусе вокруг крупных центров, райцентров, где есть какой-то рынок и есть возможность до него добраться, может возникать эта самодеятельность населения, но есть местность, где этого может и не быть.
- Но пока китайцы мостят плитку на наших улицах - с работой в регионе все хорошо?
- Вы себе представляете местных жителей, которые мостят плитку и получают зарплату китайцев, я - не могу. Людей приглашали на Дальний Восток для того, чтобы работать на больших современных технологических предприятиях. Они не пойдут мостить плитку, у них сформированы определенные социальные притязания, и они ожидают достойного отклика общества, а им метелку - в руки.
Образовательный ценз - коварная вещь. С одной стороны, чем грамотней, тем лучше, но это хорошо тогда, когда востребовано экономикой и уровню образования соответствуют рабочие места. С одной стороны, сейчас есть большая потребность, и она возрастает, потому что инвестиции идут в предприятия добывающей отрасли. Причем, сегодня промышленность - это не вчерашняя, другой уровень технологий, требуются образованные и профессиональные работники. А их нет.
- Так кого готовили дальневосточные вузы предыдущие 20 лет?
- Перекос начался, когда сказали, что образование - это услуги. Рынок есть рынок - все логично. Кто будет платить за подготовку высококлассных инженеров, когда закрывались заводы? Технические вузы, чтобы выжить, стали учить на экономистов, социологов, психологов. Кроме того, что эти глупости наделали госучреждения, появилось великое множество частных контор, которые неизвестно чему учат, не понятно как учат, а ведь дипломы они выдают гособразца, их аккредитовали и аттестовали. Они же не подготовят специалиста по тонким физическим процессам или химтехнологиям. Они подготовят продавцов - менеджеров, которых раньше готовили ПТУ. Тут еще одна проблема - кто готовит, если за 20 лет так опустили планку высшего образования, в вузах и преподавателей подготовили под этот уровень. Плотина - система набора и подготовки кадров как она худо-бедно существовала до 1990 года - была снесена.
- И что теперь с этим делать?
- Нужно это дело прикрыть, а не прикрывается. Как только мы сказали, что рынок - проститесь с образованием. Никакие стандарты, никакая борьба с коррупцией, никакие тюрьмы не помогут до тех пор, пока не прекратится этот базар. Если это безобразие было смоделировано и запущено как бизнес-проект, государство обязано сказать: простите, ошиблись - уже ничего не можем сделать с этими дипломами и людьми. И самое главное - не калечьте будущее страны и собственной экономики. Люди - это главный ресурс. Плохо говорить о людях как о ресурсах, но с точки зрения экономики - это главный ресурс. Других ресурсов у любой страны кроме мозгов и рук не существует.
Есть такое понятие "точка невозврата" - можно так опуститься, что станет невозможно подняться. Самое страшное - не проскочить этот момент.
- Вот и уезжают с Дальнего Востока…
- В действительности, если в 1990-е годы, когда казалось, что жизнь замерла, и все так плохо, почему не все уехали. Те 6,5 млн, что остались, - работают, строят бизнес, ищут способы себя содержать, борются как и вся остальная страна. Непонятно только, почему борются и не могут нормально заниматься бизнесом. Вот в чем проблема.
- Почему бы бизнесу на Дальнем Востоке не дать некие преференции?
- У меня встречный порос, я его часто задаю, но не получаю ответов от тех же бизнесменов. Скажите, пожалуйста, вы здесь благотворительностью занимаетесь или прибыль получаете? А если есть прибыль, то откуда эти стенания относительно особых условий. Почему вы считаете, что здесь условия тяжелее, чем в Кабардино-Балкарии, к примеру, или в Магаданской области, или на севере Восточной Сибири. Много мифов.
- Так не зря ж давали здесь надбавки…
- Почему? Эта была сознательная политика по привлечению людей, сюда завлекали разными способами. А сейчас есть свобода - выбирайте, где жить и где заниматься бизнесом. Разница снивелировалась не за счет того, что у нас стало меньше, а за счет того, что на западе больше. В 2009 год в среднем душевой денежный доход в РФ составлял 18,5 тыс. рублей на человека, на Дальнем Востоке - 21 тыс. рублей.
Регион в сравнении с целым рядом других регионов выглядит очень благополучно. В 2005 году уровень заработной платы на одного человека было 9 тыс. рублей, сегодня - 18 тыс. рублей. Стратегия развития Дальнего Востока говорит, что этот уровень к 2025 году должен составить 66 тыс. рублей. Но для того, чтобы это произошло, ежегодный рост доходов должен составлять 10%. Уже сегодня могут сказать, что этого не будет. Просто потому, что экономика вошла в другое качественное состояние. Начальный уровень был очень низкий - его догнали. Прирост составит 4-6%, но все равно не меньше, чем в целом по стране.
