Эксклюзив 29 января 2020 г. 15:22

Директор президентского физмат лицея №239 Максим Пратусевич: "Наше новое направление ориентировано на биотехнологии"

Директор президентского физмат лицея №239 Максим Пратусевич: "Наше новое направление ориентировано на биотехнологии"

            Петербургский физико-математический лицей №239 - одна из лучших школ России. Среди ее выпускников математик Григорий Перельман, актриса Алиса Фрейндлих, музыкант Борис Гребенщиков. Учреждение трижды становилось победителем конкурса образовательных учреждений в рамках приоритетного национального проекта "Образование". В новом учебном году руководство лицея открыло новое направление - впервые набрали химико-биологический класс. В нем будут учиться будущие генные инженеры. Директор лицея Максим Пратусевич рассказал "Интерфаксу" об этом проекте лицея, современных школьниках и трудностях, с которыми они сталкиваются. Он также поделился своим мнением о проблемах российского образования и важности математического мышления.

                  - Максим Яковлевич, в лицее с этого года появился химико-биологический класс. Почему именно это направление вы выбрали?

                 - Есть ощущение, что это не занятая ниша. Потому что те классы, которые существуют, они ориентированы на медицину либо фармацевтику. Мы же ориентированы на биотехнологии, то, что сейчас на острие - это биоинженерия, биофизика, биоинформатика, большая фарма, генетика. Как выяснилось, там очень нужна математика. Мы это делаем в партнерстве с компанией BIOCAD, директор которой говорит, что его главные люди - это математики. Математика в этом классе почти не уменьшена, добавлена биология и химия, немного убавлена физика. Мы хотим, чтобы они дальше поступали в наш университет на специальности, которые сейчас создаются.

                  - Вы часто в интервью говорите, что именно математика развивает, фундаментально образует человека.

                 - В математике в дистиллированном виде имеется истина. Есть анекдот: "Сколько будет дважды два? - А мы покупаем или продаем?". В математике такого нет. Математика - тренажер, чтобы отличать истину от лжи. Это вещь полезная, особенно сейчас. Мы с детьми даже иногда тренируемся: я им предлагаю посмотреть на разные публикации и жду реакции. Выясняется, что опубликована некоторая чушь, и они видят это. Умение различать доказанное утверждение от недоказанного - это очень хорошее умение, и математика именно этому учит.

                 - В вашей школе есть вступительные экзамены, и если первый тур - это математика, то второй тур - работа с текстом.

                  - Да, это текст на материале, который тебе неизвестен, и ты должен постараться понять, о чем там рассказывается.

                  - Почему именно такой второй тур?

                 - Это умение прочесть текст. Детям нужно будет впитывать информацию лошадиными объемами. Если он еле-еле читает, а, прочитав, не в состоянии понять, что он прочел, он не сдаст экзамен. Мы стремимся не очень выходить за пределы программы и здравого смысла на вступительных экзаменах. Если для первого тура люди нанимают репетиторов, то ко второму туру не особо можно подготовиться: дети покажут, что им изначально присуще.

                 Человек не должен бояться размышлять по природе вещей, тогда у него появляется шанс решить эти задачи. Какая основная проблема? Если ребенок встречается с задачей, которая не встречалась ему раньше, то возможны две реакции: паника (и тут либо он просто сидит либо начинает писать полную чушь), второй вариант - подумать, что бы это могло быть. Нам нужны люди, которые идут по второму пути.

                  - В чем школа как институт в России больше всего нуждается сегодня? В каком направлении нужно работать?

                 - Проблем очень много. К сожалению, большая часть из них - это не проблемы собственно школы, это проблемы общества в широком смысле. Сейчас все от школы чего-то хотят, но эти "хотелки" вербализуются с точки зрения ученика и его родителей. То есть весь запрос, который идет к школе, идет от их имени. Но система образования работает в интересах трех лиц, это продукт негласного общественного договора: семьи, общества и государства. В силу этого государству нужно, чтобы люди знали историю, литературу и так далее, а все попытки сказать "Нам это не нужно" - не работают. Государству это надо, оно хочет, чтобы были правильные граждане страны. Но так как это внятно не артикулировано, и это только теоретическое построение, возникает некая фигура умолчания, некое недопонимание. Поэтому нужно, чтобы где-то было прописано, что школа обслуживает интересы не только ученика, но и государства, и общества. Тогда станет понятно, что не все "хотелки" должны исполняться.

                 Второе обстоятельство в том, что неправильно понимается разница между знаниями и информацией. Это не понимают, в том числе, люди, которые влияют на образовательную политику. А ведь это абсолютно разные вещи! Знания - это информация, которая может использоваться. Психологи различают несколько стадий знания: вначале это различение, потом определение, а потом понимание, то есть когда свойства объекта я могу применить и выводить новые. И вот все путают знания и информацию - мол, зачем знания, если все есть в интернете? Нет никакого толка в том, что в интернете есть формула квадратного уравнения, она и до этого была во многих книжках. Проблема в том, что, прочитав её, ты не сможешь свободно оперировать квадратным уравнением. Для этого нужна система упражнений, человек, который будет контролировать их выполнение, и так далее. Это важная разница.

                 Школа - не есть источник информации, как о ней говорят. Школа есть организационная структура преобразования информации в знания, и такая точка зрения ставит все на место. Учить стихи надо ради развития памяти, создания поля ассоциаций. Не имеет никакого значения то, что ты можешь найти стихотворение в интернете. В математике и до интернета можно было найти все формулы, но так как у тебя нет поля ассоциаций - у тебя в нужный момент не щелкнет что-то в голове. В конечном счете, важная часть математического творчества - это поиск аналогий.

                 Третий момент связан с тем, что на школу навалили много, и сегодня это такое учреждение с размытыми функциями. По идее, мы реализуем образовательный процесс, то есть обучение плюс воспитание. Это наша задача. И тут вдруг сваливаются какие-то вещи, которые к нам совершенно не относятся.

                 Четвертый момент. Чем отличается хорошая школа от плохой? По большому счету, только одним: вероятностью встретить интересного человека среди учителей. Это не значит, что в не очень хорошей школе все учителя плохие (несколько предметников будут хорошими). Но вероятность того, что ты встретишь хорошего педагога, ниже. В лицей ты приходишь и вправе ожидать, что тобой займутся нетривиальные люди, поэтому кадры решают все.

                 Но и проблема кадров достаточно серьезная. Учителя перегружены в массе своей, особенно за пределами Москвы и Петербурга. Чтобы что-то давать, человек должен что-то брать: учитель должен ходить в театр, на выставки, книжки читать, путешествовать, впечатления получать, чтобы потом это детям отдавать. Но если он работает по 40 часов в неделю, у него одно желание - упасть и спать. А ведь еще есть подготовка к урокам. Соответственно, нужно заботиться о кадрах, нужно заботиться о том, чтобы они не были перегружены, чтобы у них была мотивация заниматься культурным совершенствованием.

                 - Например?

                  - Например, нас просят предоставить детей для участия в каких-то мероприятиях. Почему-то сдача норм ГТО, олимпиады вузов и прочее проходят в учебное время, отвлекают детей. А на некоторые из мероприятий нужны еще сопровождающие и другие организационные моменты. При чем тут мы? Таких вещей очень много, они притягиваются за уши.

                 Другой пример - организация питания. Почему школа должна этим заниматься? Или медицинским обслуживанием? Понятно, что государству это удобно: делать прививки через школу, распространять повестки в военкомат через школу, ведь дети здесь сконцентрированы. А еще дети - объекты профилактики. Удобно, чтобы школа отвечала за то, что кто-то где-то курит или принимает наркотики. Но это чрезмерно расширенное толкование функций школы.

                 Например, нам пишет налоговая с предложением пропагандировать важность уплаты налогов родителям учащихся, и таких вещей очень много. Хотя именно в нашем лицее этого гораздо меньше, потому что мы - учреждение городского подчинения, многие подобного рода вещи нас не касаются.

                 - А президентский статус что дает лицею?

                 - К нам больше прислушиваются. Но это, скорее, не статус, а некоторая репутация. К нам правильное отношение: если что-то в президентском лицее делают, наверно, это что-то разумное. А если не разумное, они это сами поймут и делать перестанут. Это хорошо и очень комфортно. Я считаю, что это именно то, чего нам не хватает в системе управления. Это доверие организации. Потому что опять же в системе образования слишком много контроля.

                  - Постоянные проверки?

                 - Проверок не так много, но они противные. Причем подавляющая их часть не со стороны учредителя, а со стороны других организаций. Проверяется ведь не суть вопроса. Можно сходить на урок, поговорить с детьми, родителями, но вместо этого - просмотр большого листа с бумажками, изучается, хорошо или плохо они оформлены. Это имеет отдаленное отношение к самому процессу. Я всегда говорю, что есть мир людей, а есть мир бумаг, и они очень редко соприкасаются. Ощущение, что к тебе придут и что-то схватят, оно сковывает.

                  - Ваш лицей уже 10 лет работает не с восьмого класса, а с пятого. Ведь это совсем другие дети, гораздо младше. Какая здесь специфика?

                 - Дело в том, что пятый класс немного не коррелирует с целями лицея. Изначальная цель у лицея заключается в том, что мы должны выпускать суровых технарей, ученых, которые будут преобразовывать мир посредством тех или иных технологий. Соответственно, нам нужны люди, которые хотят и видят себя на этом поприще. В девятом классе можно говорить о том, что человек определился, но в пятом - абсолютно нельзя. Поэтому те, кто поступает сюда в пятый класс, по большей части поступают не потому, что они видят себя математиками, физиками или инженерами, а потому что у нас хорошая школа.

                 Недаром одни и те же дети-четвероклассники носятся между 610 классической гимназией, нашей школой, 30-м лицеем, 642-й гимназией и еще несколькими школами. Они носятся между абстрактно хорошими школами безотносительно конкретной специализации, и это создает проблему. Потому что потом оказывается, что физика и математика совсем не нужны ученику, но, с другой стороны, школа хорошая, друзья есть, тут интересно.

                 - Большинство родителей так или иначе именно к этому и приходят. Потому что есть обычные школы, и есть несколько школ хороших, о которых вы и говорите. Какой-то средней прослойки будто бы нет.

                 - Мне кажется, средняя прослойка существует; есть районные физмат лицеи, просто хорошие крепкие нормальные школы. Конечно, хотелось бы верить, что воздух 239-й школы целебный, но, увы, только пребывание здесь не даст возможности получить существенно лучшее образование. Все равно надо "впахивать". С другой стороны, здесь, конечно, предоставляется возможность каким-то образом развиваться.

                 Конечно, в пятый класс к нам дети приходят не сами, их приводят за руку родители. Но именно благодаря этим детям у нас развилось направление робототехники. Мы предоставляем детям возможность ходить в кружки, ведь гораздо удобнее посещать кружки в школе, чем ездить куда-то. Это то, что нас привело к созданию пятых классов. Мы делаем это без фанатизма, набираем всего два пятых класса, а выпускаем семь одиннадцатых.

                 Что касается одаренности - я вообще не понимаю, как это померить. Если Господь дал талант - это очень редко видно. В основном это труд. Если имеется труд, то рано или поздно проснется талант. Это мотивированные, интересующиеся, волевые дети.

                  - Современные дети стали более эрудированными? Можно сказать, что они лучше впитывают информацию?

                 - Информация доступна, но ее не берут. А знания лежат в другой плоскости. И потом, культурный контекст сменился, у них другие представления о культуре - мультфильмы, песни, и важно не принимать это в штыки. Я плохо знаю персонажей компьютерных игр, а они знают хорошо. У вас свое, у меня свое.

                 Мы ставим задачу не насильственно обратить, а показать, что есть такая культура, и что математика - это часть культуры. Если детям это интересно, они очень быстро прогрессируют.

                  - Но ведь не все в итоге выпускники - технари, как вы говорите?

                 - Все-таки в основном технари, программисты. Людей, как Гребенщиков и Фрейндлих, - единицы, хотя мы ими гордимся. Конечно, математику нужно учить, "она ум в порядок приводит", Ломоносов так сказал, и был прав. С приведенным в порядок умом далее можно быть и филологом, и юристом, кем хочешь.

                  - Насколько за последние десятилетия изменились школьники? И что это за перемены?

                 - Надо начать с того, что в нашем лицее выборка нетипичная. По нашей выборке я не могу сказать, что дети стали какими-то радикально другими. Единственное - "жить в обществе и быть свободным от общества нельзя", поэтому дети, естественно, заражены общественными предрассудками, ценностями, которые изменились со времен нашего детства.

                  - Вы имеет в виду смартфоны, социальные сети?

                 - Нет, это просто видимость. Я имею в виду, что сейчас ценности в большей степени индивидуалистические: "Пускай мне будет хорошо, а не я что-то сделаю для человечества". Эта история, конечно, имеется.

                  - В связи с этим как-то по-новому приходится общаться с детьми?

                 - В отношении с детьми сейчас требуется то же, что и всегда: искренность, честность. У учителя должно быть два хороших качества: чувство юмора и огромное терпение. Тогда все будет нормально.

Читайте нас в
  • ya-news
  • ya-dzen
  • google-news
Показать еще