30 ноября. Interfax-Russia.ru - Бывший первый зампрокурора Московской области Александр Игнатенко, арестованный в Польше по так называемому игорному делу о коррупции подмосковных правоохранителей, удовлетворен тем, что решение об его экстрадиции в Россию, наконец-то, принято, сообщает "Коммерсант" в пятницу.
"Самой, пожалуй, большой проблемой стало постоянное нахождение в одиночной камере, которое местные правоохранители объясняли интересами безопасности самого Игнатенко",- рассказал изданию о нелегком пребывании в польском СИЗО А.Игнатенко его адвокат Александр Перепелкин.
По его словам, его клиент без малого год был фактически лишен контактов с окружающими.
Согласно решению польского суда А.Игнатенко разрешались только ежемесячные краткосрочные - по 60 минут - контакты с близкими, да и то по телефону через бронированное стекло, отмечает издание.
Кроме того, сообщил А.Перепелкин, в польский следственный изолятор путь оказался закрыт и для российских адвокатов бывшего зампрокурора, и для сотрудников СКР.
По данным "Коммерсанта", сотрудники следственно-оперативной группы СКР, разбирающиеся с "игорным делом", несколько раз обсуждали с польскими правоохранителями возможность допросить обвиняемого и даже приезжали с этой целью в Польшу, но добиться разрешения на встречу с арестантом им так и не удалось.
Таким образом, неудивительно, что заявление министра юстиции Польши Ярослава Говина о том, что решение об экстрадиции А.Игнатенко в Россию принято, арестант воспринял удовлетворительно, подчеркивает издание.
Как заявил газете А.Перепелкин, его подзащитный готов дать исчерпывающие показания следствию, в которых рассчитывает представить убедительные доказательства своей непричастности к инкриминируемым ему преступлениям.
"Коммерсант" подчеркивает, что, еще будучи в польском изоляторе, А.Игнатенко добивался встречи с российским следователем по "игорному делу".
Когда стало ясно, что допрос не состоится, он направил в СКР по почте заявление, в котором подробно изложил свое видение ситуации, добавляет издание.
Однако в СКР этот документ в качестве протокола допроса обвиняемого не приняли, поскольку невозможно было идентифицировать почерк обвиняемого и, соответственно, установить авторство документа, уточняет газета.