Бурятия в ноябре 2018 года перешла из Сибирского федерального округа в Дальневосточный. Глава республики Алексей Цыденов в интервью "Интерфаксу" рассказал, какие плюсы принесло это решение, зачем в Бурятии берут "дальневосточный гектар" и почему смягчение требований к сбрасываемым в Байкал сточным водам положительно скажется на экологии.
– Алексей Самбуевич, почти год назад Бурятия перешла из Сибирского федерального округа в Дальневосточный. Бонусы, предусмотренные для ДФО, уже заработали? Насколько они эффективны?
– Переход из одного федерального округа в другой дал очень много плюсов. Первое – многодетные семьи получили право на выплату ежемесячного пособия на третьего ребенка до 3 лет в размерах прожиточного минимума. А это больше 11 тыс. рублей. И хотя оно предусмотрено в целом по РФ, у нас его раньше не было. Это пособие выплачивается там, где коэффициент рождаемости ниже 2, а у нас он выше. Вообще мы четвертые в стране по рождаемости – впереди только Северный Кавказ. Соответственно, тогда выплат не было. Для дальневосточных регионов таких ограничений нет. И сейчас эту выплату получают 1 тыс. 600 человек.
Второе – у нас появились особые меры поддержки бизнеса. Я имею в виду ТОР, субсидии на внешнюю инфраструктуру и пр. В Бурятии есть несколько проектов, которые мы по разным причинам долго не могли запустить. За счет дальневосточных мер поддержки федеральный бюджет это взял на себя, и большие проекты сразу стартанули.
– Речь об Озерном ГОК?
– Да. Сейчас в Еравнинском районе Бурятии начинают строить Озерный ГОК, на котором будут добывать цинк. Там только внешняя инфраструктура – ЛЭП, водоводы – стоят около 9 млрд рублей. В проект планируется вложить 77 млрд рублей частных инвестиций, еще 7,7 млрд рублей выделит государство. Фактически деньги выделят только в 2020-2021 году. Но проект уже запущен – сейчас на собственные средства инвестора, а в дальнейшем проект, по решению государства, будет поддержан за счет дальневосточных институтов развития.
Говоря о преференциях для дальневосточных регионов, нельзя забывать о субсидиях на соцобъекты. Представьте, реализуется какой-то инвестиционный проект, для него нужна соответствующая соцсфера – дом культуры, школа, детский сад. В 2019 году по дальневосточной субсидии на эти цели мы получили 3,7 млрд рублей. И вошли в такие проекты, в которые даже не мечтали войти. Это и обновление медоборудования в районных больницах, и капремонт детсадов и школ, сельские дома культуры. И знаковые объекты – такие как строительство Национального музея. Это актуальный для республики проект, потому что все музеи у нас в аварийном состоянии, фонды экспонируются в пределах 5% и в не самых подходящих условиях. Строительство музея позволит расширить экспозицию, сохранить все.
Плюс, у ДФО другие преференции. Например, отменен НДС на внутренние авиаперевозки. Соответственно снижается их стоимость. Причем не только между Бурятией и другими регионами, но и внутри республики.
В целом переход в Дальневосточный федеральный округ был ориентирован на развитие экономики. Субсидии привязаны к точкам экономического роста. В некоторых районах нет каких-то экономических проектов и субсидию они не получили. Поэтому это такой стимул для глав районов искать проекты.
– Востребована ли в Бурятии программа "Дальневосточный гектар"? Сколько выдано земли на данный момент? И с какими проблемами люди сталкиваются чаще всего?
– Подано 1 тыс. 700 заявок на "дальневосточный гектар". Это интересная для многих тема, но нужно сразу понимать, для каких целей тебе нужна земля. В законе не прописана обязанность государства проводить к этой земле инфраструктуру. То есть, ты можешь взять участок, например, в горах, чтобы построить дом. Но как проводить туда воду и электричество?
Со строительством жилья в этом смысле вообще непросто: по закону на земле, подпадающей под программу, можно построить и зарегистрировать жилье. Но земель, находящихся недалеко от дорог и вообще в зоне доступа, – немного. Для большого сельского хозяйства одного гектара недостаточно, разве что пасеку можно сделать.
У нас с ним поступают иначе: часть фермеров берут "дальневосточный гектар" вблизи своих стоянок, сроят там дома и регистрируют их. Но, повторюсь, это не массовая застройка.
Еще у нас берут "дальневосточный гектар" для бизнеса. Например, строили придорожный бизнес – сервисы, кафе, что-то рядом с дорогами.
– Почему, на Ваш взгляд, выборы мэра Улан-Удэ стали настолько скандальными?
– У людей есть право высказывать свою позицию. Но делать это нужно в рамках закона. На самом деле, недовольных итогами выборов было немного – на митинг 10 сентября вышли около 300 человек, а на выборах мэра Улан-Удэ голосовало гораздо больше людей. Просто это было информационно правильно организовано, провокационная кампания была. Но в целом выборы прошли достаточно спокойно и, слава Богу, они закончились.
– Звучало предложение объединить наказы избирателей всех кандидатов в мэры Улан-Удэ и создать из них программу развития города. Мэру передали эти "наказы"? О чем они?
– Я знаю, что мэр Улан-Удэ Игорь Шутенков получил наказы ото всех участников выборов, кроме выдвинутого КПРФ сенатора от Иркутской области Вячеслава Мархаева. Возможно, за прошедший период он что-то передал, но у меня такой информации нет. Наказы все "за жизнь": где-то воды нет, где-то свет нестабильный или не ходит общественный транспорт. То есть, сверхъестественных наказов нет.
– Звучало предложение создать из бывших кандидатов на должность градоначальника консультативный совет при мэре Улан-Удэ. Какое решение в итоге принято?
– Если сами кандидаты хотят в этом участвовать – я ничего против не имею. Но пока мне кажется, что это не нужно им самим. Сейчас какой-то активности в этом вопросе нет. Участники выборов хотели выиграть, а не просто попасть в мэрию.
– Вам вместе с главами Забайкальского края и Иркутской области поручено оценить воздействие туризма на Байкал и предоставить отчет главе государства в январе. Работа ведется? Сейчас можете дать какую-то промежуточную оценку?
– Да, работа ведется. Например, в приказе Минприроды N63 описано количество людей на квадратный метр, которые могут находиться у Байкала. И количество людей в год, которые могут посетить это место. Пока мы эти нормативы не перешагнули.
У нас не так развит туризм, как, например, в Иркутской области. Но мы понимаем, что количество приезжающих людей будет расти, поэтому туристов нужно правильно принимать, чтобы природа не страдала. Кроме того, туризм – это одна из сфер экономики, с его помощью местное население тоже может зарабатывать.
Мы разделяем организованный и неорганизованный туризм. Также нужно учитывать людей, которые просто хотят побывать на озере. Подход к этим категориям разный.
Чтобы минимизировать нагрузку на экологию, для организованных туристов нужно создать правильные места размещения, сбор мусора. Строить гостиницы мы можем в пределах границ существующих населенных пунктов и на территории ОЭЗ "Байкальская гавань".
Неорганизованный туризм сложнее контролировать, поэтому природе он наносит больше ущерба. Кроме того, еще остались люди, которые пытаются мыть машины в Байкале. К счастью, их немного.
Вообще, чтобы свести риски к минимуму, у озера нужно оборудовать места для стоянок, кострища, установить туалеты и мусорные баки. При этом мы не должны лишать людей возможности подойти к Байкалу. Всем этим мы сейчас и занимаемся.
– Что будет с очистными сооружениями на Байкале? Будут менять нормативы?
– Очистные сооружения будут строиться. Недавно вышли новые нормативы – они реалистичные. По прежним никто в мире не работал. Даже на МКС меньше требований к качеству воды. Из-за этого мы не проектировали и не строили очистные сооружения. А построенные не могли ввести в эксплуатацию, поэтому они не работали. Мы были в тупике.
Новые нормативы тоже жесткие, они полностью обеспечивают защиту Байкала, но они хотя бы технически реализуемы. В целом нацпроект и утвержденные нормативы позволяют проектировать, строить и обеспечивать полную защиту озера.
По нацпроекту "Экология" до 2024 года в Бурятии предусмотрено строительство 21 очистного сооружения. Все, что попадает в Байкал через речки, притоки – будем чистить.
– Вы предлагали распространить контракты так называемых жизненных циклов на большее количество дорог. Сейчас они доступны лишь для строительства и реконструкции новых дорог, но не для содержания и ремонта уже существующих. Инициативу поддержал президент. Что, на Ваш взгляд, изменится после распространения этих контрактов на старые дороги?
– Президент РФ поддержал решение о введении контрактов жизненного цикла, но оно еще не внесено в законодательство. Вероятнее всего, официально будет принято в 2020 году.
По действующим правилам компания, которая выиграла конкурс на строительство дороги, в дальнейшем ее содержит: чистит зимой от снега, поправляет разметку и обочины, ведет ямочный ремонт. Но давайте представим: часть дороги пришла в негодность и ее нужно ремонтировать. В этом случае сейчас с первой компанией нужно расторгнуть контракт на содержание и торговать новый контракт на ремонт и содержание этого участка. В итоге дорога будет поделена между компаниями. Учитывая небольшие масштабы работы, пригонять туда технику не выгодно – можно же справиться лопатой и катком. И весьма вероятно, что потом нужно будет опять торговать новый конкурс на дальнейшее содержание. Это постоянная чехарда.
Контракт жизненного цикла на действующие дороги предполагает, что дорогу содержит и ремонтирует одна компания. То есть, сами делают экспертизу, подтверждают сметную стоимость и сами же ее ремонтирует. Причем ремонтируют хорошо – им же эту дорогу содержать.
Эти контракты направлены на оптимизацию всех вопросов по содержанию и эксплуатации дорог. Они длинные, поэтому выигравшая тендер компания сможет готовить нужных для работы людей, сможет купить необходимую технику.
Сейчас в стране строится много дорог, а для этого нет ни техники, ни людей, везде проблемы с подрядчиками. Поэтому привлекают иностранную рабочую силу или берется наша неквалифицированная рабочая сила. А если будут долгосрочные контракты, компании смогут нормально планировать кадры, закупку техники, работы на самой дороге и ее содержание. Это будет плюс для всех.
