Научно-исследовательский институт микробиологии и эпидемиологии имени Пастера стал одним из участников масштабного проекта изучения популяционного иммунитета россиян к COVID-19. В программу, за которую отвечает институт, вошли 26 регионов России, но в зону непосредственной ответственности института попали Санкт-Петербург и Ленинградская область. О результатах первого этапа проекта, планах дальнейшего исследования иммунитета, вакцинации и прогнозах развития эпидемии в интервью "Интерфаксу" рассказал директор института, заведующий лабораторией молекулярной иммунологии Арег Тотолян.
— Арег Артемович, расскажите о самом исследовании и его особенностях.
— Исследование популяционного иммунитета — это программа Роспотребнадзора, которая реализуется в 26 регионах страны. В Санкт-Петербурге над ней работают управление Роспотребнадзора, Центр гигиены и эпидемиологии и наш институт. Управление отвечает за организационные вопросы и информационную поддержку, Центр гигиены проводит лабораторную часть анализа, а наш институт разрабатывал программу исследования, обрабатывал результаты анализа, занимался их осмыслением и пониманием того, куда двигаться дальше.
Санкт-Петербург был первым участником программы, затем наш опыт тиражировался на другие регионы. Такие исследования в нашей стране не проводились, как минимум, 20-25 лет, и нам — не в масштабах города, а в масштабах страны — пришлось многое делать впервые.
В Петербурге в исследовании приняли участие около 3 тысяч человек. Основным принципом было – охватить все возрастные группы и, по возможности, все районы города. Возраст исследуемых – от года и до бесконечности. Из исследования мы исключали только тех, кто во время отбора материала проходил лечение по поводу уже установленного диагноза COVID-19. Если диагноз не был установлен или участник исследования переболел пару месяцев назад, то его не исключали из исследования.
Многие жители нашего города восприняли это исследование как возможность сделать бесплатный анализ, много было раздосадованных из тех, кто не смог принять участие в исследовании. Но мы же не анализы делаем, а проводим исследование. Мы были ограничены в объеме, невозможно, да и нет никакого смысла обследовать все население города, делалась выборка.
— Какие результаты исследования вы получили?
— По Санкт-Петербургу мы получили результат ровно 26% — это лица, у которых были выявлены антитела, относящиеся к иммуноглобулинам класса G. Такие антитела свидетельствуют о перенесенной инфекции. Это биомаркер, который остается с переболевшим человеком еще некоторое время: несколько месяцев, годы или даже всю жизнь.
Наибольший уровень иммунной прослойки выявлен в двух детских группах: в возрасте от 1 года до 6 лет он составил 32%, а в группе от 7 до 13 лет — порядка 37%. У детей младшего школьного и дошкольного возраста более тесные контакты, они не соблюдают масочный режим. К счастью для детей, они переносят коронавирус в основном бессимптомно или с минимальной симптоматикой.
На втором месте по величине иммунной прослойки — пожилые люди в группе 60-69 лет и группе 70+. Эти данные нас удивили, ведь люди старшего возраста старались избегать ненужных контактов.
Наименьшая иммунная прослойка выявлена среди участников исследования в возрасте 30-40 лет, это активно работающие граждане, которые были вынуждены соблюдать масочный режим.
В Ленинградской области иммунная прослойка ниже, в среднем она составила 20,6%, но в подгруппе до 6 лет показатель оказался выше, чем в Петербурге — 42%. Высокий уровень иммунной прослойки мы получили в группе "безработные".
— Как планируется работать дальше с полученными данными?
— Показатель 26% — это величина иммунной прослойки нашего города по состоянию на середину июня — времени проведения исследования. У кого-то из участников исследования уровень антител был высокий, у кого-то присутствовал на низком уровне. Именно по этой причине мы запланировали второй этап исследований — в конце августа — начале сентября. Мы будем исследовать тех же самых граждан, ту же выборку. Цель второго этапа исследования — оценить динамику переболевших и антител за эти два месяца. Это важно для получения более полной картины того, какая у нас ситуация на старте учебного года, чтобы можно было строить прогнозы.
Поскольку мы будем обследовать одних и тех же жителей города, нас особенно будут интересовать те, у кого в июне был невысокий уровень антител. Будем смотреть, исчезли ли антитела или наоборот наросли, ведь сегодня нет четкого представления, как долго антитела держатся. В мировой научной литературе по этому вопросу срок наблюдения за переболевшими COVID-19 составляет полгода, в Петербурге — 3,5-4 месяца. У нас нет ясности, сохранятся ли антитела через год-два, это предмет научного исследования.
В рамках второго этапа исследования нам важно посмотреть, как меняется количество антител, чтобы понимать, насколько спокойно могут себя чувствовать переболевшие, нужна ли им вакцинация. Если мы увидим, что уровень антител у переболевшего вырос, значит, человек может быть спокоен. К этой же выборке мы вернемся еще раз уже в ноябре. Таким образом мы получим динамическое наблюдение, которое при изучении любой инфекции всегда более информативно.
— Выходит, что в Петербурге, как минимум, четверть населения уже переболела COVID-19. Достаточно ли этого, чтобы побороть эпидемию?
— Нет. Коллективный иммунитет позволяет избежать эпидемии при иммунизации 60-70% населения. Если уровень иммунизации в районе 90% и более, то у нас будет отсутствовать повышенная заболеваемость, и заболевание станет фоновым.
— В таком случае стоит ли нам ждать "второй волны" эпидемии осенью?
— Все зависит от того, что понимать под "второй волной". Если понимать картину, которая была в апреле-июне, прежде всего, в Москве, то, я полагаю, ее не должно быть, поскольку коллективный иммунитет формируется, и мы это наблюдаем в 20 с лишним регионах. Но стоит понимать, что каждый регион находится на своем этапе эпидемического процесса. Кто-то вошел в эпидемию в марте, а кто-то в конце мая, и от этого зависит уровень коллективного иммунитета.
В то же время повышенная заболеваемость осенью неизбежна, потому что закончится отпускной период, начнется учебный и рабочий год, плотность населения существенно повысится, мы никуда от этого не денемся. Мы должны быть морально готовы к тому, что болезнь осенью может протекать тяжелее. Не потому, что вирус изменился, а из-за того, что те, кто длительное время сидел дома и не имел контактов, не переболел, но и не получил пассивной иммунизации. Рано или поздно эти люди выйдут из своего "бункера" и не исключено, что переболеют. Таких случаев может быть немало, но в отличие от весенней ситуации система здравоохранения уже к этому готова: у нас достаточно коечного фонда, достаточно оборудования, подготовленного медперсонала.
Сейчас уже не надо бояться заболеть: кто должен переболеть — тот переболеет. Но если заболеваемость резко начнет расти, то ее нужно будет регулировать с помощью ограничительных мер. Эпидемия будет продолжаться, пока общество в целом не приобретет коллективный иммунитет, как минимум, на уровне 60-70%. Пока существует только два способа приобретения иммунитета — либо переболеть, либо вакцинироваться.
— Кого следует вакцинировать в первую очередь?
— У нас на подходе две вакцины — центра "Вектор" и НИЦ Гамалеи, но, думаю, осенью их будет несколько. Мне представляется правильным сначала вакцинировать профессиональные группы риска, в Петербурге это медики и работники образования, как школ, так и вузов. Это две профессиональные группы, у которых уровень антител, выявленный в рамках нашего исследования, был выше, чем в среднем по региону.
— На днях Минздрав сообщил о планах скорой регистрации вакцины от коронавируса и начале ее применения уже в октябре. У неспециалистов возникает вопрос, можно ли за такой небольшой срок разработать качественную и безопасную вакцину?
— Конечно, можно, тем более что вакцина создается не на пустом месте. И "Вектор", и институт Гамалеи в 2016 году делали вакцины против лихорадки Эбола. Аналогичные технологические подходы ими применяются и сейчас. Нельзя говорить, что их вакцины разработаны с нуля. Их технологии — это по сути полуфабрикаты, а изюминка в них — это инфекция, которая нас интересует. Эту "изюминку" они и добавили.
Кроме того, нужно понимать, что любой препарат, а тем более вакцина, проходит несколько этапов апробации. Какая бы сложная ситуация ни была, препарат никогда не допустят до широкого применения, если не будет уверенности в его безопасности. Ведь вакцина – это препарат массового применения. Ее сфера применения потенциально — весь земной шар, за исключением групп противопоказаний, например, имеющих серьезные дефекты иммунной системы.
— Могут ли осложнения от вакцины проявиться через месяцы или даже годы?
— В любой вакцине есть процент развития нежелательных явлений, но это не осложнения. Например, может быть головная боль пару дней после введения вакцины. Может быть кратковременное повышение температуры, ведь в организм вводится чужеродный белок. Как раз это наблюдалось у добровольцев (которым ввели вакцину, разработанную Национальным исследовательским центром эпидемиологии и микробиологии имени Гамалеи — ИФ). Является ли это поводом, чтобы не вакцинироваться? Если выбирать между головной болью и риском заболеть, наверное, предпочтение нужно отдавать головной боли.
Что касается отдаленных осложнений, то они возможны только теоретически, даже если вакцина разрабатывалась не несколько месяцев, а несколько лет. Новая информация появляется по мере расширения показаний к применению, увеличения числа наблюдений. Ученые всегда смотрят на причинно-следственные связи, чтобы понять, связаны ли осложнения с вакциной или они не взаимосвязаны. Определенный "вклад" в осложнения вносят хронические заболевания: неясно, как будет протекать вакцинация у больных сахарным диабетом или при метаболическом синдроме.
А людям, которые скептически относятся к эффективности вакцин при инфекциях, я советую вернуться в начало 90-х годов. Жизнь тогда все расставила по местам: когда была разрушена советская система прививок, мы получили резкий всплеск дифтерии, коклюша. Когда восстановили систему, все нормализовалось.
