Глава ГУФСИН РФ по Свердловской области С.Худорожков: "Нужен государственный закон по социальной реабилитации бывших осужденных"

- Я для себя лично ставил несколько задач на 2012 год. И две главные из них - строительство СИЗО и строительство дома для сотрудников. Из этих двух проблем с одной на сегодняшний день я справился - мы строим следственный изолятор.

На самом деле мы, по сути, получим два изолятора. Один, в Кировграде, уже готов, сейчас в нем работает комиссия по приемке и введению в эксплуатацию данного учреждения. Раньше на его месте была воинская часть, мы капитально отремонтировали уже пустующие здания и, как результат, построено СИЗО для женщин. Как только комиссия подпишет документы о приемке, будет открытие этого учреждения. Я надеюсь, в марте-апреле мы начнем его заселять и существенно улучшим условия содержания женщин в СИЗО нашей области. Ведь не секрет, что до сих пор в области сохраняется перелимит женщин в следственных изоляторах.

Второй изолятор, который мы строим, на тысячу мест также будет современным, он будет построен с учетом всех европейских стандартов, и уже точно не нужно будет думать, как бы увеличить площадь или кого куда подселить.

- К сожалению, нет. Тысяча мест - это для нас очень хорошо, но мы таким образом только расселим переполненный первый изолятор в Екатеринбурге, и доведем численность содержащихся в нем лиц до лимита. Но кроме первого изолятора у нас сохраняется перелимит и в Нижнем Тагиле, и в Ирбите.

- Учреждение-тысячник - это самое управляемое учреждение. И с точки зрения коммунально-бытового обеспечения, и охраны, и безопасности. Поэтому мы идем по пути строительства однотысячников. К тому же, у нас уже есть проект изолятора-тысячника, и он станет типовым для строительства других. Тем более, что проект уже признан оптимальным. Более того, к нам уже приезжают представители других территориальных органов УИС, чтобы посмотреть его, перенять опыт строительства.

- Мы уже оформили землю под строительство, получили свидетельство. Но если бы успели сделать это раньше, то мы могли бы уже попасть в заявку на этот год и начать проектирование. Однако в связи с тем, что по разным причинам мы оформили землю достаточно поздно, лишь в конце 2012 года, нам не удалось попасть на 2013 год.

Теперь наша заявка будет перенесена на следующий год. Вот в 2014 году деньги по заявке поступят и только тогда мы сможем начать строительство.

- Пока не можем. Дело в том, что у нас есть достаточно серьезная проблема с налогами. Многие годы наши производства не платили налоги, это не сегодня сложилось, а в течение последних 10-15 лет. И не потому, что начальники были плохие, просто так жила вся система. Потом, когда хозяйственная практика изменилась, у нас возникли большие сложности с налогами прошлых лет. Поэтому теперь все, что мы зарабатываем на производстве, у нас уходит на погашение долгов по налогам.

Достаточно сказать, что на момент моего прихода в должность - в октябре 2010 года - долг по налогам составлял порядка 300 млн рублей, для нас это очень серьезная сумма. На сегодняшний день долгов осталось 86 млн рублей. Надеюсь, что в этом году мы окончательно рассчитаемся и следующий год уже начнем с чистого листа. Вот тогда и можно будет на заработанные деньги начинать что-то строить. Сегодня же мы просто связаны по рукам и ногам оставшимися долгами.

- Этот переезд - один из моментов, которые мы на сегодняшний день все еще прорабатываем. Губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев предложил нам сейчас начать оформление земли, и параллельно идет работа по выделению финансовых средств на строительство нового учреждения на замену Екатеринбургского СИЗО.

Но дело в том, что существует программа, утвержденная постановлением правительства РФ, по строительству объектов пенитенциарной системы. Свердловская область вошла в программу по строительству изолятора-тысячника, и больше нам бюджетного финансирования не положено и не будет выделено.

Поэтому сейчас есть несколько вариантов: непосредственно губернатор обращается к президенту РФ, чтобы в связи с необходимостью переноса СИЗО-1 в утвержденную программу были внесены дополнения, касающиеся Свердловской области. Если дополнения будут внесены, Минфин профинансирует, то тогда мы начинаем строить еще один изолятор.

Второй вариант - если губернатор Свердловской области за счет средств области построит учреждение, в которое мы переедем. Тогда это старое мы сможем оставить Свердловской области. Других вариантов нет.

- Мы сейчас оформляем сразу два земельных участка, потому что земля всегда пригодится в случае строительства. В частности, оформляется земля в Шабрах (на границе Екатеринбурга - ИФ), порядка 20 гектар.

Второй участок - в Новой Ляле. Надо сказать, что на севере области у нас вообще нет ни одного СИЗО, и нам крайне необходимо его строительство. На сегодняшний день мы из Ивделя, Сосьвы, Краснотурьинска должны вывозить подследственных как минимум в Нижний Тагил, а то и в Екатеринбург - это очень большой путь. А для того, чтобы потом следователь с ними работал, людей надо отсюда везти обратно в ИВС и возвращать обратно. Это занимает несколько суток, до двух недель. Словом, Новая Ляля выбрана не случайно.

- Мы посчитали: чтобы обеспечить город, тысячника достаточно, и типовой проект его строительства нам подойдет.

- Этим занимается сейчас председатель правительства Свердловской области, все зависит от него. По всей видимости, будет написано письмо на имя председателя правительства РФ или президента.

- Примерно три миллиарда рублей – это со всеми коммуникациями, с инженерными сетями.

- Пока не подсчитывали. Потому что проекта нет, есть только эскиз дома. Нужны деньги, чтобы сделать проект. Когда он будет готов, поймем по стоимости. Со строительством дома для сотрудников на сегодняшний день, я считаю, нам пока справиться не удалось.

- Действительно, в 2013 году свердловское правительство секвестрировало средства, заложенные на покупку рабочего оборудования для колоний. Было заложено изначально 16 млн рублей, а осталось 7 млн. Для нас такое снижение средств существенно - это швейное оборудование, это лесообрабатывающая техника. Благодаря продукции, что мы выпускаем на этом оборудовании, мы как раз и гасим налоги, в том числе перед регионом.

То есть вышла довольно странная ситуация: правительство Свердловской области, отбирая у нас "несчастные" 8-9 млн рублей, делает себе же хуже – снижает налогооблагаемую базу. Им эти несколько миллионов рублей, совершенно очевидно, не сделают погоду, это не деньги для Свердловской области, а для нас, повторюсь, это существенно, и с этого оборудования мы бы уже в текущем году начали платить миллионы рублей налогов. Мы пытаемся что-то сделать, письма написали, будем добиваться увеличения средств на развитее производства в колониях. И если с финансированием на этот год время ушло, то хоть в следующем году нам необходимо остаться в нормальных рамках. Думаю, добьемся, все будет нормально.

- Я бы не сказал, что мы пытаемся противостоять. Я не хочу сказать плохо обо всех правозащитных организациях. Просто существуют отдельные лица в этих организациях, которые, прикрываясь участием в правозащитной деятельности, не имея никакого юридического образования, оказывают людям юридические консультации. Для меня это не понятно.

То есть отдельные персонажи, среди которых, кстати, много ранее судимых, занимаются тем, что собирают жалобы от осужденных, причем, именно от осужденных отрицательной направленности, которые вообще настроены не только против нашей системы, а вообще против всех, против существующих норм общества.

И вот эти как бы "правозащитники", именно, с такими и "работают". Вся наша деятельность регламентирована существующими приказами, определены методы работы. Если человек не стремится к исправлению, а наоборот, противодействует администрации, естественно, его за нарушения содержат в штрафных изоляторах, переводят в отряды строгих условий проживания. И ему это, конечно, не нравится. А жаловаться-то кому? Он прокурору пожаловался, прокурор пришел, проверил – нарушений закона нет.

А правозащитные организации, то есть отдельные их представители, они же не следственные органы и не прокуратура, они проверять жалобы не будут. Просто возьмут у осужденного заявление и разместят на сайте, что, мол, вот такой-то пожаловался, что его избили, что вымогают. Никой проверки они при этом не проводят, им это и не надо, им нужен, по их же словам, общественный резонанс. Причем зачастую организуется "шум" по тем фактам, по которым надзирающие органы уже давно провели проверку и дали соответствующую правовую оценку.

Это происходит регулярно. Но, при мониторинге некоторых "правозащитных" сайтов и анализе результатов деятельности становится понятно, что такие "правозащитники" еще ни разу реально никому не помогли. У нас в области есть уполномоченный по правам человека, есть Общественная палата, Общественный совет и другие организации, они регулярно и объективно проверяют деятельность учреждений уголовно-исполнительной системы, выясняют, все ли в порядке, но при этом не афишируют себя. Представители этих организаций, заметив какие-либо проблемы в работе учреждений, сразу же сообщают мне или моим заместителям по направлениям деятельности. Сразу же по всем фактам назначаются служебные проверки, после которых проводится работа по устранению замечаний. Мы не собираемся закрываться от общественности. Но вот отдельным людям, называющими себя правозащитниками, совершенно неважно, правдивую они получили информацию или нет, главное для них само-пиар.

- Конечно. Вот сейчас, пока еще не знаю, по какой причине, они в Уральском федеральном университете проводят конференции с участием студентов, показывают ими созданные фильмы. Причем берут сюжеты 1992, 1994 года, меняют дату на 2009, 2012 год, меняют названия учреждений и показывают некие "ужасы", выдавая старые кадры за то, что якобы происходит сейчас. У нас давным-давно во второй колонии было пресечение беспорядков с применением спецсредств, так они убрали весь звук с записи, наложили свой и показывают студентам: вы видите, что там происходит? Вы видите, как избивают осужденных? Студенты смотрят на все это - волосы на голове дыбом. Кроме того, идет активное размещение "правдивых и шокирующих" видеороликов на сайтах. Такая деятельность формирует необъективное отношение общества к уголовно-исполнительной системе. Я как начальник главка очень серьезно этим озабочен.

Я повторяю еще раз: мы открыты для общества. Регулярно студенты разных вузов приходят в учреждения на учебные экскурсии, будущие педагоги, юристы, психологи и социальные работники проходят практику в исправительных колониях. Студенты и осужденные проводят совместные мероприятия: концерты, спортивные соревнования, конференции. Кстати, достаточно много, таких мероприятий проводится в "ужасной" второй колонии. Студенты и преподаватели видят воочию, как дела обстоят на самом деле.

- А как строится ваша работа с осужденными? Сейчас все шире обсуждается вопрос их социализации и возвращения к нормальной жизни.

- Это сегодня, наверное, самая важная и нерешенная проблема. Мое мнение - нужно принимать государственный закон по социальной реабилитации бывших осужденных. Многие осужденные, отбыв в колонии 5,7, 10 лет, выходят на свободу и им некуда идти. Большинство из них никто не ждет. Пока на сегодняшний день нет отлаженной системы помощи нуждающимся освободившимся, которая бы определяла виды помощи, как поступать с такими людьми, кто конкретно должен им помочь.

Да, в полиции есть сотрудники, к которым они должны прийти, зарегистрироваться, и полицейские должны за ними присматривать. Но ведь легче бывшим осужденным от этого не становится. Нет госпрограммы, по которой осужденный бы знал, что когда он выйдет из учреждения, его где-то примут. Примут просто потому, что ему надо освоиться на свободе, найти работу, получить хотя бы на первое время место для проживания в социальной гостинице или другом учреждении.

Вот сейчас начали говорить о негосударственных реабилитационных центрах. Например, религиозные центры очень помогают, берут бывших заключенных к себе в монастыри. Они у них там работают, причем бесплатно, живут в кельях, но, тем не менее, на первое время острые социальные проблемы у осужденного снимаются.

Есть еще частные предприятия, которые не боятся взять к себе осужденных, но для них это серьезная ответственность, которая при этом не дает им никаких привилегий со стороны государства. Мы же понимаем, что бывшие осужденные - не самые лучшие представители нашего общества. В колонии их одевали, кормили, они знали, что если они живут в соответствии с установленными нормами, то будут поощрены, нарушат закон - им грозит наказание, может быть даже новый срок. А когда осужденные выходят на свободу, то видят, что их никто не охраняет, ничего от них не требует, не говорит куда идти и что делать, поэтому они попросту "теряют себя". А ведь у многих до колонии были проблемы с алкоголем или наркотиками. Конечно, с ними достаточно тяжело, но необходимо работать.

Кроме того, нужна ведь не разовая помощь, она нужна на какой-то определенный срок, чтобы человек зацепился за жизнь, нашел, где он будет работать, жить. Чтобы он не снова воровать пошел, а работать. На государственном уровне таких центров, к сожалению, нет, нет пока и такого закона.

- Конечно, но они боятся делать большие реабилитационные центры. Потому что сложно содержать такую категорию людей, необходим большой штат специалистов. Вот создают небольшие, управляемые центры по 20-25 человек. К тому же на такое количество людей легче найти работу. Организуются частные центры в местах, где действительно есть работа, ставят там швейные машинки или задействуют людей в сельском хозяйстве, на работе в авторемонтных мастерских или автомойках.

Все это хорошо, но это мизер. Основная часть вышедших на свободу людей никуда не попадет. К тому же есть и другая проблема - каждый частный центр работает на свое усмотрение, нет единой системы, как придумал человек, так он и содержит людей.

- В 90-е годы, когда мы перестали получать госзаказы, мы стали такими же участниками рынка, как и все остальные, нас поставили в одни рамки с бизнесом. Естественно, бизнес стал нас резко опережать. Мы, конечно, тоже участвуем в конкурсах на размещение заказов на наших производствах, но, к сожалению, очень часто по объективным причинам мы эти конкурсы проигрываем. В основном, сами ищем себе заказы, приглашаем предпринимателей, с которыми можно работать, рассказываем о наших возможностях, показываем им производственные площади и имеющееся оборудование.

Плюс ко всему, у нас ведь много надзорных ведомств, прокуратура, проверяющая соблюдение законности в учреждениях, и этого предпринимателя будет проверять: технику безопасности, какую зарплату он людям платит. На свободе гораздо реже ведется подобная проверка производственной деятельности. Тем не менее, мы все равно стараемся открывать новые производства, стараемся привлекать заказчиков к нам. Понемногу руководители и больших предприятий начинают поворачиваться к нам, так что этот маховик понемногу начинает набирать обороты.

- С новыми окладами стало жить лучше. Думаю, очень правильно было сделано, что самое большое повышение зарплаты коснулось самых низов - младших инспекторов, лейтенантов. Зарплата у них поднялась значительно, и я надеюсь, что они больше не будут от нас уходить. Они же понимают, что их зарплаты сейчас выше, чем в среднем по Свердловской области. То есть мы сделали главное - остановили отток сотрудников-профессионалов из уголовно-исполнительной системы.

Некомплект на сегодняшний день составляет 7%, это достаточно высокая цифра. Но сегодня нам запрещено принимать в систему новых людей в связи с тем, что проводится оптимизация кадров в уголовно-исполнительной системе. И, по всей видимости, будет еще какое-то сокращение кадров, может, не в этом году, может, его разобьют по годам, но думаю, что это произойдет.

Ну, а говорить о том, что будет дальше, пока рано. Я думаю, что к вопросу кадров можно будет вернуться где-нибудь через полгода. Самое главное, сохранить профессионалов и создать условия для повышения профессионального уровня молодых сотрудников.