Как и во всем мире, в Петербурге пандемия обострила ситуацию с правами человека. В уязвимом положении оказались не только медики, но и пожилые люди, для которых по-прежнему действует режим самоизоляции, потерявшие работу сотрудники предприятий и учреждений. Действующий уже год запрет на проведение митингов и пикетов лишил граждан возможности публично высказывать свою позицию. В интервью «Интерфаксу» уполномоченный по правам человека в Санкт-Петербурге Александр Шишлов дал оценку произошедшим в пандемию изменениям, высказался о действиях правоохранителей на январских акциях протеста, проблемах петербургского законодательства о митингах, поделился ожиданиями от грядущей избирательной кампании.
- Александр Владимирович, Петербург уже год живет в условиях эпидемических ограничений. По вашей оценке, чьи права в этот период были нарушены больше всего?
- Все пострадали: кто материально, кто морально, кто психологически. Хуже всех пришлось тем, кто потерял близких, кто сам тяжело переболел или сейчас борется с вирусом, тем, кто и в обычных условиях находится в сложных обстоятельствах. Это люди с хроническими заболеваниями, пожилые, безработные, бездомные. Досталось медикам, которые были на переднем крае и зачастую рисковали своей жизнью, в том числе из-за того, что система здравоохранения и государство оказались не готовы к пандемии, особенно в первые месяцы, когда не хватало средств индивидуальной защиты и было много случаев массовых заражений. Отдельную социальную группу я бы не стал выделять. Тяжело пришлось всем.
- В начале пандемии вы говорили, что правовая база не успевает за вводимыми ограничениями? Как сейчас вы оцениваете этот аспект?
- Изначально ограничения были очень противоречивые. Например, понятие «самоизоляция». В начале пандемии, строго говоря, этот режим, который был введен для пожилых людей как обязательный, не имел под собой законодательной основы. Позднее были внесены изменения в постановление №121 (регулирует в Петербурге эпидемические ограничения - ИФ), и ряд противоречий был снят.
В то же время ограничения, которые вводились и сохраняются до сих пор, на мой взгляд, не отличаются последовательностью. В основе ограничений должны быть санитарные требования, а в Петербурге сейчас, например, нельзя встать в одиночный пикет, но можно провести большой концерт или спортивное соревнование. Хотя ясно, что в эпидемиологическом отношении массовое скопление людей гораздо опаснее, чем один человек с плакатом. Это говорит о том, что в основе таких ограничений фактически лежат не санитарные требования, а какие-то иные мотивы.
Такая непоследовательность влияет на рост недоверия граждан к власти и к вводимым ею мерам. Это же приводит к тому, что люди зачастую с сомнением относятся к коронавирусным рекомендациям и требованиям. Сейчас мы видим, какое отношение в обществе к кампании по вакцинированию. Казалось бы, это очевидно нужная вещь, но многие не спешат прививаться.
На рост недоверия также влияет и статистика заболеваемости, которая по-прежнему вызывает вопросы. Осенью мы столкнулись со странными цифрами заболеваемости (в ежедневных данных оперативного штаба длительное время число выздоровевших составляло ровно половину от числа заболевших – ИФ). Как только на это обратили внимание, данные изменились. Но и сегодня у нас нет 100% уверенности, что цифры, которые мы видим по заболеваемости, правильные. Даже официальная статистика существует в двух разных вариантах: одна на основе данных Роспотребнадзора, другая – медицинских учреждений. И эти цифры различаются.
Но есть и улучшения. Год назад почти не было официальной информации об уровне заболеваемости, госпитализации, порядке тестирования на коронавирус и т.п. Я обращался к губернатору, раздел с такой информацией на сайте администрации был создан, хотя обновляется он нерегулярно. Да, информирование стало лучше, но полной информации, которой можно доверять, потому что она не вступает в противоречия с другими официальными источниками, пока нет. В такой ситуации люди вполне обоснованно задаются вопросами. Думаю, нежелание многих вакцинироваться – одно из следствий недоверия к официальной статистике, заявлениям властей, официальной пропаганде.
- На днях в Петербург поступила первая за почти месяц партия «Спутника V» от коронавируса. Вы следите за ситуацией с обеспечением города вакцинами?
- Я только что отправил запрос, хочу получить из комитета по здравоохранению актуальную официальную информацию по вакцинации. Сейчас сведения, которые исходят от властей, не дают полной картины, мы до сих пор не очень представляем, какая реальная динамика поступления вакцины, какие перспективы, сколько заявок направил город для федеральной поставки вакцины и сколько из них удовлетворено.
- Вы неоднократно спрашивали у руководства города, почему по-прежнему сохраняется запрет на публичные мероприятия. Получили ли вы удовлетворяющие вас ответы?
- По факту этот запрет объясняется эпидемиологической ситуацией, но, поскольку другие ограничения снимаются: открываются фуд-корты, рестораны, театры, проводятся концерты, то сомнения (в основании для запрета - ИФ) остаются. Недавно я вновь написал об этом губернатору, пока не получил ответ.
- В начале марта губернатор ответил депутату городского парламента Борису Вишневскому, что выйти на митинг в маске в Петербурге нельзя, поскольку участники публичных мероприятий не должны скрывать своих лиц.
- Тем, кто готовил этот ответ, нужно повысить свою квалификацию. На этот счет еще в 2016 году была сформулирована позиция Конституционного суда: запрет скрывать лица не препятствует использованию масок, респираторов и т.п. в медицинских целях. А в 2018 году Верховный суд еще раз подчеркнул, что ответственность за то, что человек скрывает лицо на публичном мероприятии, наступает только в том случае, если это сделано для затруднения идентификации, но не для случаев, когда речь идет о медицинских причинах. Так что никакой коллизии между требованиями законодательства о публичных мероприятиях и обязанностью соблюдать санитарные требования нет. Объяснение запрета на массовые мероприятия вот этим якобы противоречием говорит о непрофессионализме тех, кто такой ответ готовил.
- Какой компромисс вы видите в этом вопросе?
- Первый шаг очевиден – нужно разрешить проведение одиночных пикетов. Я это уже предлагал, и в последнем обращении к губернатору вновь об этом напомнил.
- В январе в Петербурге прошло несколько несогласованных акций протеста. Резонанс получил случай Маргариты Юдиной, к которой полицейский применил силу. Защитники Юдиной обратились в СК. Что известно о ситуации на сегодня?
- Это не единственный случай явного превышения должностных полномочий во время январских акций, который находится у нас на контроле. По четырем фактам мы направляли запросы в Следственный комитет. По Юдиной, по велосипедисту, которого побили дубинками, по несовершеннолетней девушке, к которой применяли наручники и силу, и еще по одному человеку, который получил серьезные травмы и обратился к нам. На мой взгляд, во всех этих четырех случаях должны быть возбуждены уголовные дела. Так же, как были незамедлительно возбуждены уголовные дела по фактам, когда незаконные действия были совершены в отношении сотрудников правоохранительных органов.
Случай Юдиной совершенно неприемлемый. Когда сотрудник полиции немотивированно применяет боевой прием в отношении женщины, однозначно должно быть возбуждено уголовное дело. Пока дело не возбуждено, и уже прошел достаточно большой срок. Если бы проверки проводились процессуально, в порядке, предусмотренном УПК, то были бы приняты решения: либо возбуждено дело, либо вынесено постановление об отказе в возбуждении. Но, насколько я понимаю, в районном следственном отделе обращения, поступившие не только от меня, но и от адвокатов, рассматривали не в процессуальном порядке, а как обращения граждан, что увеличивает сроки проверки. На днях я вновь обратился, теперь уже в Главное следственное управление Следственного комитета России по Санкт-Петербургу, по всем четырем случаям, попросил прояснить позицию. Если дело не будет возбуждено, то решения будут обжалованы в суде, и мы эти иски будем поддерживать.
На мой взгляд, самое важное не наказать или «посадить» - в случае Юдиной вот этого полицейского. Это пусть суд решает, учитывает возможные смягчающие обстоятельства. Главное - чтобы было расследование и открытое рассмотрение дела в суде, чтобы стало понятно, как вообще такое возможно, какие инструкции и «установки» получают сотрудники, кто и какие приказы им отдает.
Я считаю недопустимым, когда с людьми, которые пришли пусть на несогласованную, но мирную акцию, обращаются, как с участниками уличных беспорядков. Одно дело, если происходят погромы, поджоги и тому подобные преступления, а это были мирные акции, никакого насилия со стороны участников. Применение спецсредств, дубинок, электрошокеров против участников мирных акций неприемлемо.
- Пандемия существенно повлияла и на работу журналистов, ограничив непосредственное взаимодействие с источниками информации. Среди примеров – отказ журналистам телеканала "78" в аккредитации на заседания городского парламента.
- Ситуация с телеканалом «78» неприятная, я надеюсь, она разрешится. Но в связи с этим я бы обратил внимание на другой аспект. Мне кажется, что в Законодательном собрании надо применять более современные технологии и делать доступными видеозаписи пленарных заседаний. Сейчас есть только прямая трансляция, причем в очень низком разрешении. Более того, то, что слышат по трансляции, это не все, что слышат находящиеся в зале, ведь, если микрофон у говорящего отключен, то в трансляцию это не попадает. Выходит, что часть диалога, парламентского процесса недоступна тем, кто не в зале. Думаю, что Законодательному собранию надо и качество трансляции повысить, и сделать ее доступной в записи, как в ЦИК, например.
Конфликты, которые возникают из-за недопуска журналистов, эмоционально иногда объяснимы тем, что СМИ порой занимают однобокую позицию и предъявляют требования к одному органу, но не предъявляют к другому. Такая избирательность тоже рождает психологически избирательный подход в ответ. И то, и другое неправильно.
Вообще открытость власти – важный элемент, но она связана не только с физическим допуском, но и с информацией, которая публикуется на сайтах органов государственной власти. Мы видим, что важная информация зачастую не обновляется, хотя есть и прогресс: информации становится больше, она уже более актуальная, хотя до совершенства еще далеко.
Хочу отметить и позитивные примеры последних месяцев. Такие обстоятельства стимулировали активность журналистского сообщества: по итогам январских акций, когда задерживали журналистов, была мощная реакция Союза журналистов Петербурга и Ленинградской области и местного отделения Союза журналистов России. Это говорит о том, что профессиональное сообщество осознает важность консолидации.
- Решения Конституционного суда потребовали изменений в региональные законы о митингах. Соответствует ли сегодня Конституции петербургское законодательство о публичных мероприятиях?
- Было два сюжета, связанных с позицией Конституционного суда о порядке проведения публичных мероприятий. Первый затрагивал общий запрет, который существовал в петербургском законодательстве, на проведение публичных мероприятий возле органов власти. Весной прошлого года изменения были внесены. Второй сюжет связан с ограничением, которое было в отношении зданий, где находятся объекты образования, медицины, культуры и т.д. Я давно говорил, что считаю эту норму абсурдной и противоречащей Конституции. Было несколько примеров, когда была видна ее абсурдность. Например, случай, когда несколько лет назад студенты СПбГУ хотели провести у университета митинг в связи реорганизацией факультетов и получили отказ от комитета по вопросам законности, потому что рядом находится университет.
Эта проблема дошла до КС и было однозначное постановление, что общий запрет на проведение публичных мероприятий возле таких мест неконституционен и должны быть внесены изменения в региональные законы. А дальше произошла странная ситуация: мы участвовали в подготовке этого законопроекта, изменения были внесены в виде, соответствующем постановлению Конституционного суда, и в первом чтении приняты, но потом с подачи комитета по законности во втором чтении были внесены поправки, и по факту, хотя и в других формулировках, запрет сохранился. Теперь уполномоченный орган может не давать согласование на проведение публичных мероприятий рядом с такими зданиями, если решит, что там будут нарушены права граждан. Эта формулировка противоречит постановлению КС, поэтому снова придется возвращаться к этому сюжету.
Хочу отметить и другую проблему в этой сфере. До февраля 2019 года у нас было четыре гайд-парка, а потом постановлением правительства города было утверждено еще четыре, в том числе один на площади Ленина – по факту единственное востребованное для публичных мероприятий место. Эти дополнительные четыре места были установлены временно «до принятия закона Санкт-Петербурга, изменяющего нормы предельной заполняемости специально отведенных мест». В 2020 году был принят закон, в котором устанавливалось, что эта норма не может быть меньше 500 человек, и теперь, по мнению правительства Санкт-Петербурга, постановление о четырех гайд-парках формально утратило силу. То есть у нас теперь нет гайд-парка на площади Ленина и, когда коронавирусные ограничения будут сняты, желающие уже не смогут им воспользоваться как специально отведенным местом для проведения публичных мероприятий в упрощенном уведомительном порядке, то есть без согласования.
- В сентябре в Петербурге пройдут выборы в Законодательное собрание. Есть ли опасения повторения ситуации с муниципальными выборами 2019 года? Стоит ли ожидать кардинального улучшения исполнения закона с приходом нового руководства горизбиркома?
- Есть такие опасения. В прошлом году мы выпускали специальный доклад по итогам выборов 2019 года, где было приведено много примеров нарушений избирательных прав. Основой для повторяемости этих нарушений является безнаказанность нарушителей, даже если усматривались признаки уголовных преступлений, а также составы и принципы формирования территориальных избирательных комиссий.
Мы проводили анализ и выяснили, что в избирательных комиссиях очень тесная связь с местными администрациями, а при формировании новых комиссий в них остаются люди, которые уже уличены в нарушениях. Такое положение дел не дает никаких гарантий, что не будет нарушений снова, и пока тревога остается.
Сейчас есть новый председатель горизбиркома (Наталья Чечина - ИФ), и в мае будут формироваться 30 территориальных избирательных комиссий, поскольку у старых заканчивается срок. По тому, как они будут формироваться, какие люди там окажутся, можно будет делать предварительные выводы, поменялось ли что-то в стиле работы горизбиркома или все осталось по-прежнему. Пока, к сожалению, знаки перемен не видны. Буквально на днях членом избирательной комиссии муниципального образования «Звездное» была назначена 18-летняя школьница – дочка председателя территориальной избирательной комиссии, которая охватывает ту же территорию. Это штрих, который показывает, что подходы пока не сильно меняются. Все зависит от политической воли к оздоровлению избирательной системы и проведению честных выборов. Пока тревога сохраняется.
Но я должен отметить, что гражданская активность и последовательность позволяет восстанавливать права. В 2020 году было несколько судебных решений, которые подтвердили справедливость подозрений в нарушениях на муниципальных выборах. Они касались муниципальных образований «7-й округ», «Новоизмайловское», «Остров Декабристов», «Московская застава», «Черная речка». Теперь уже судебными решениями подтверждены нарушения, в результате которых в 2019 году избиркомы выдали мандаты людям, которые, на самом деле, проиграли на тех выборах. Судебные решения восстановили избирательные права, и мандаты были переданы тем, кто действительно выиграл. До этих судебных решений Горизбирком и правоохранительные органы устранялись от реагирования. Но кандидаты, у которых фактически отняли мандаты, были активными, они смогли в суде отстоять свои права.
- Сентябрьские выборы, возможно, будут многодневными. Как вы оцениваете такую практику?
- Такую возможность я оцениваю крайне негативно. Во время голосования по поправкам в Конституцию этот инструмент был опробован, и он показал, что это создает дополнительный канал для фальсификаций. В Петербурге было несколько известных фактов фальсификаций, например, сотни одинаково заполненных бюллетеней в урне или 100% бюллетеней «за». За руку не поймали тех, кто рисовал, но все понимают, что такого не бывает. По сути, это преступление, нарушение избирательных прав, что приводит к росту недоверия к институту выборов.
Если будет принято решение о многодневном голосовании, то многократно возрастет риск фальсификаций, и, соответственно, произойдет рост недоверия к выборам. Я надеюсь, что такое решение не будет принято.
- Вы являетесь омбудсменом с 2012 года. Какие улучшения вы можете отметить за это время, а в чем, напротив, произошел регресс?
- В разных сферах была разная динамика. Приведу лишь два примера. Могу совершенно точно сказать, что за то время, что я работаю, в городе улучшилась ситуация с правами призывников. Я вхожу в городскую призывную комиссию, а мои представители во время каждой кампании входят в комиссии, работающие в выбранных нами районах. Проблемной точкой была альтернативная гражданская служба, здесь ситуация существенно изменилась: стало меньше жалоб на неправильное рассмотрение заявления, у сотрудников военкоматов выросло понимание, как такие заявления нужно рассматривать, как и у призывников, поскольку заявка на альтернативную службу должна быть обоснована.
Лучше стало с медицинским освидетельствованием призывников, с установлением диагнозов, предоставлением отсрочек. Были конфликты, связанные с информационной доступностью. Призывникам не позволяли делать копии личных дел, на ровном месте возникали конфликты. Мы долго работали над этим, в результате был издан приказ, разрешивший копировать дела. В этой сфере я вижу однозначный прогресс.
Что стало хуже? Ситуации, связанные со свободой мирных собраний. Хотя говорить о тренде нельзя, ведь были годы, когда не было серьезных конфликтов, и удавалось проводить даже несогласованные мероприятия в мирном формате, без задержаний и нарушений общественного порядка. Например, «Марши против ненависти» памяти убитого неонацистами Николая Гиренко. Даже когда не было согласований, мы договаривались, и марши проходили.
В целом, в этой сфере законодательство Петербурга осталось весьма жестким и не соответствующим конституционным гарантиям, как и практика правоприменения, практика согласования публичных мероприятий. (Со стороны руководства города - ИФ) я не вижу тут политической воли и желания изменить ситуацию.
- Как же можно изменить ситуацию с соблюдением прав в этой сфере?
- Менять ее можно только одним способом. Такие решения принимает власть, которую мы выбираем. Если мы хотим изменений, то голосовать надо на выборах за тех, кто хочет перемен именно в этом направлении.
