Спецслужбы всего мира ищут способы борьбы с экстремизмом и терроризмом. Какие методы применяются в Свердловской области? Что делает государство, чтобы сохранить свои тайны и оградить россиян от угроз? Кто может проверить человека на детекторе лжи? Об этом в интервью агентству "Интерфакс-Урал" рассказал начальник УФСБ РФ по Свердловской области Борис Козиненко.
- Борис Николаевич, с недавнего времени органы ФСБ России наделены новым правом – объявлять физическим лицам официальные предостережения. В каких случаях применяются такие меры?
- Меры профилактики всегда были основой работы органов безопасности. Давно возникал вопрос о необходимости использовать в полной мере профилактическое воздействие на тех, кто еще не совершал преступлений в области безопасности, но может на этот путь встать.
Теперь в отношении физических лиц предусмотрено профилактическое воздействие - объявление органами Федеральной службы безопасности официального предостережения о недопустимости действий, создающих условия для совершения преступлений, дознание и предварительное следствие по которым отнесено к компетенции ФСБ России.
Если мы проводим оперативную проверку в рамках закона об оперативно-розыскной деятельности и видим, что конкретный человек своими действиями постепенно идет к тому, чтобы совершить преступление из сферы нашей подследственности, мы имеем право этого человека остановить и предъявить ему свои претензии в виде вынесения официального предостережения.
Эта мера и нам дает права, и защищает права гражданина. Потому что недоведение до совершения уголовного преступления - это серьезное содействие и защита его прав.
Но при применении этой меры не должно быть оснований для возбуждения уголовного дела. Тут грань достаточно тонкая, поэтому, чем раньше мы среагируем, тем лучше. И правовых последствий для человека, описанных в Уголовном кодексе РФ, по большому счету, не наступает.
- Введение этой меры было действительно необходимо?
- Да, таким образом мы в большей степени защищаем интересы государства, если на ранней стадии останавливаем гражданина, не допускаем, например, утечки секретных сведений. Раньше, например, мы этого не могли сделать, и, по сути, "не мешали" ему совершать те или иные действия. То есть, когда появляется повод для возбуждения уголовного дела - ущерб уже нанесен. Минимизация или предотвращение этого ущерба - в общих интересах.
- В Свердловской области эти предостережения уже кому-то выносили?
- Случаев объявления предостережений пока нет. Мы можем уже сейчас их выносить, но, во-первых, у нас пока нет оснований для их применения, а во-вторых, человек, которому объявляется предостережение, должен понимать порядок и форму его вынесения, поскольку имеет право обжалования. Такой практики пока нет.
- Кто наделен правом выносить такие предостережения?
- Право объявления предостережения - у начальника управления и его заместителей. Прокуратура будет вести надзор за соблюдением необходимых сроков, также мы обязаны будем предъявить прокуратуре свои доводы, обосновывающие такое решение.
- Насколько УФСБ по Свердловской области готово к применению новой практики?
- Готовы, так как есть практика подобных действий. В современном законодательстве, в частности, в Федеральном Законе "О Федеральной службе безопасности" и указе президента России "Вопросы Федеральной службы безопасности", определенные меры профилактики уже были - это вынесение представления предприятиям и организациям, независимо от форм собственности, об устранении причин и условий, способствующих реализации угроз безопасности Российской Федерации.
Но эта профилактическая мера направлена на юридических лиц. Речь идет о событиях, связанных с небрежным отношением с государственной тайной, с недостаточным созданием условий для защиты информации - в частности, при работе криптографических систем, и так далее. Таких представлений только в этом году вынесено 27, из них руководителям органов власти - 18, и руководителям предприятий и организаций - 9.
- То есть речь идет, в первую очередь, о защите государственной тайны. А разработки наших предприятий по-прежнему вызывают большой интерес у иностранных структур?
- Конечно. Наша область традиционно оборонная, здесь находятся крупнейшие предприятия, НИИ, которые ведут не только военные, но и гражданские приоритетные разработки, являющиеся коммерческой тайной. И уж конечно, военных секретов здесь достаточно. На территории региона работают иностранные инспекции, в том числе в рамках международных договоров - это и прямое заинтересованное участие, и контроль за целым рядом процессов в сфере обороны. Ну и спецслужбы существуют - мы не можем сбрасывать это со счетов.
- В последнее время активизировался, скажем так, "бытовой" шпионаж. Недавнее громкое дело в Екатеринбурге связано с продажей спецтехники - голосовых анализаторов для проверки правдивости речи собеседника. В то же время некоторые работодатели открыто заявляют об использовании так называемого "детектора лжи" во время собеседования новых сотрудников.
- Незаконное использование спецсредств и спецтехники постоянно проверяется, это наша задача. Потому что вся информация, которая получается от человека тайно - о личной жизни или о бизнесе - нарушает его права и свободы. В связи с этим свободный оборот подобных устройств запрещен наряду с оружием, боеприпасами и прочим.
Использование таких устройств разрешено только для организаций, лицензированных органами ФСБ, и это только субъекты оперативно-розыскной деятельности: милиция, наркоконтроль, оперативные службы таможенных органов – круг очерчен в российском законодательстве.
- То есть действия работодателя в таких случаях незаконны?
- Работодатели могут использовать "детекторы лжи", если есть согласие гражданина. Но тогда это должно делаться в специализированных лабораториях, самим держать такой прибор не рекомендуется.
- Кроме получения частной информации, техника используется и для получения информации из госструктур, это, в частности, сетевые атаки на серверы компаний, властных структур.
- Сотни, тысячи подобного рода атак проходят ежедневно. Технические средства позволяют контролировать большинство таких атак, серверы удается защищать, но иногда проскакивает - в частности, были нарушения в работе системы администрации области.
- Кто, как правило, совершает такие атаки?
- Там ведь несколько вариантов. Первое - это хакеры-любители из любопытства, чтобы попробовать свои возможности. Второе - это умысел на нанесение вреда информационным ресурсам, и третье - вмешательство, направленное на получение информации, в том числе закрытого характера. Все эти виды действий описаны в уголовном кодексе, как преступления в сфере компьютерной безопасности.
- Другой вид преступлений в интернете - распространение запрещенной информации. УФСБ отслеживает эти вещи?
- Мониторинг интернета ведется. Ни одного международного или внутреннего совещания спецслужб не проходит без обсуждения проблем противодействия экстремизму или терроризму в интернете. Над проблемой весь мир бьется. Вот только у нас из 706 запрещенных к публикации разного рода изданий и публикаций десятая часть выявлена в глобальной сети. Там ведь аудитория очень большая, и если туда экстремистские вещи забрасываются - Талибан, или наши экстремисты религиозные, - они немедленно получают огромную аудиторию. И проконтролировать, на кого как эта информация повлияла, очень сложно.
Мы неоднократно говорили о том, что не только нельзя воспринимать на веру то, что публикуется в сети, но и опасно. Про рецепты взрывных устройств, настольные книги террористов - мы позакрывали эти сайты, но все равно информация то там, то здесь просачивается. И конкретные пострадавшие люди есть в Свердловской области - подорвавшиеся при изготовлении взрывных веществ по рецептам из интернета. У кого-то нет пальцев, нет руки. А для чего они эти устройства делали - тоже вопрос.
- Насколько эффективно силовые структуры реагируют на появление запрещенной информации в сети?
- О большой эффективности говорить рано. Сколько у нас сейчас пользователей интернета? Там же нет границ - сотни миллионов, может миллиард пользователей. Попробуйте сеть профильтровать. Все спецслужбы мира этим озабочены и ведут друг с другом переговоры, чтобы взаимно заниматься этими проблемами. А механизм простой - выявили - задокументировали - и в суд. Суд запрещает, выносится решение, начинается поиск того, кто это опубликовал, чтоб вынести ему предостережение, или закрыть, или воздействовать в рамках закона. Быстро не получается, конечно.
- При этом ряд организаций, деятельность которых запрещена в России, действуют через серверы других стран.
- Да, поэтому и возникает вопрос, связанный с международным сотрудничеством - у каждого свое законодательство. У каждого свои нормы. И то, что по нашему закону должно повлечь определенные юридические последствия, по их вообще не содержит состава преступления. Поэтому унификация законодательства, которое бы объединяло всех в борьбе с терроризмом и экстремизмом, - вот в чем цель. Я думаю, мы решим эту задачу.
- В продолжение разговора об антитеррористической деятельности: в Госдуму внесен законопроект об установлении в России трех уровней террористической опасности - синего, желтого, красного. Что реально дает этот закон спецслужбам, обществу?
- Об этом законе разговор шел давно. Пресечение терактов или преступлений, схожих с терактами, раньше расходилось по компетенции. Допустим, если в ходе предварительной оценки было понятно, что это общеуголовное преступление, захват заложников, допустим - дайте денег, а то убью кассира - это относится к милиции. Там, где возникали вопросы государственной безопасности - к нам.
В случае террористической угрозы собираются представители ведомств, муниципалитетов, которые должны принять решение о введении режима контртеррористической операции, об ограничении территории, на которой будет проводиться контртеррористическая операция, об ограничении прав и свобод на этой территории - досмотры, недопуск и так далее...
И всегда возникал вопрос - а как же быть, на каком этапе какие меры принимать? Вот получена оперативная информация, что возникла угроза теракта. И мы должны иметь какой-то ситуационный план, какой-то алгоритм действий, вводить те или иные силы и средства в режим постоянного дежурства и так далее. Или ситуация стала развиваться, и мы чувствуем, что уже надо принимать более жесткие меры.
Вот эти три режима, будь они приняты, как раз создадут условия для того, чтобы все оперативные службы и силовые структуры четко понимали, что в этот период времени нужно реализовывать конкретные меры. И тогда у каждого из нас, участников этого процесса, есть понимание, как и какая структура что предпримет.
Так что я двумя руками за этот закон - такие предложения давно назревали. Более того, мы их даже отрабатывали, но не было государственных стандартов, которые бы позволяли это унифицировать. А в условиях экстремальной обстановки унификация позволяет быстрее принимать решения. Даже если ситуация выходит за рамки - проще ориентироваться, чем перебирать варианты многочисленных действий. Нужны критерии, четко определяющие наши действия, позволяющие принимать решения и действовать в сложных ситуациях быстрее и эффективнее.
- Деятельность спецслужб в последнее время стала предметом активного обсуждения в связи со "шпионским скандалом" в США. Среди главных причин произошедшего называется изменение мотивации, ради которой люди приходят работать в спецслужбы – если раньше это были патриотические убеждения, то теперь стремление к власти и деньгам. Эти изменения действительно происходят, на Ваш взгляд?
- Трагедии я не чувствую, предатели, к сожалению, были и раньше, и в советское время, когда идеология не позволяла столь открыто демонстрировать свое стремление к материальным благам. Очень часто в основе вербовки лежат деньги, материальная зависимость или зависимость, связанная с угрозой разоблачения.
Что касается сегодняшнего дня, то, конечно, жизнь диктует свои условия, сейчас больше соблазнов, чем в советское время. Но и уровень проверки кандидатов на службу в органах безопасности у нас стал более жестким. Мы не берем на службу того, в ком мы сомневаемся и кого мы не проверяли бы в течение длительного времени.
Прекращено уголовное дело о гибели кота Твикса в январе текущего года