Директор Центра подводных исследований РГО С.Фокин: "Готовится проект подводного музея затонувших кораблей в Кронштадте"

            - Все выросло из любительского увлечения дайвингом. В один прекрасный момент мы с отцом начали заниматься подводным плаванием - сначала на любительском уровне, потом перешли в так называемый технический дайвинг. У нас образовалась компания единомышленников, после чего мы потихонечку погружались в этот своеобразный мир, и любительское увлечение переросло в нечто большее - в профессиональный интерес.

            Мое образование - кафедра экономической кибернетики в нашем славном Государственном университете Петербурга (СПбГУ - ИФ). По сути своей, моя работа - более административная; я пытаюсь лично принимать участие в наиболее возможном числе экспедиций, однако отдаю себе отчет, что моя работа - руководить центром, и здесь экономическое образование как нельзя кстати.

            - Кто занимается исследованиями в центре?

            - Центр подводных исследований Русского географического общества вырос из организации под названием "Национальный центр подводных исследований", ведущей работу с 2003 года. Часть работ мы ведем своими специалистами: одни из них пришли, как я, из технического дайвинга, другие пришли из науки - это археологи, которые выбрали своей стезёй подводную археологию.

            Понятное дело, что подводные исследования - это настолько широкая тема, что ее своим штатом закрыть в принципе невозможно. Поэтому мы пропагандируем работу на партнерских началах. Один из примеров такого успешного партнерского сотрудничества - это экспедиция 2015 года в Балаклавской бухте, про которую, я уверен, все знают (в августе 2015 года президент РФ Владимир Путин совершил погружение на батискафе к затонувшему древнему судну, лежащему в районе Севастополя на 83-метровой глубине - ИФ)..

            Безусловно, августовские мероприятия 2015 года в Крыму - это наш большой успех. Непосредственно аппарат, на котором проходили погружения, был доставлен в Россию всего за месяц до проведения мероприятия, и нам нужно было убедиться в его работоспособности, полностью проверить все системы, провести ряд тестовых спусков. На самом деле все это великолепие могло отмениться просто по техническим причинам.

            - Тем не менее, все получилось. Насколько это помогло центру?

            - Это очень помогло центру. Есть два вида деятельности: деятельность ради науки и деятельность ради привлечения интереса. Данное мероприятие, безусловно, сработало как некий катализатор, некий толчок для роста интереса как к самому центру, так и вообще к подводным исследованиям. Наша задача - не набрать себе проектов и иметь свое название на доске почета. Наша задача - прежде всего, сохранять морское и подводное наследие, изучать его, добывать новые знания путем изучения подводного мира. Поэтому чем больше будет заинтересованных сторон, тем нам проще.

            - Какие впечатления остались у вас от работы с президентом России?

            - Мне кажется, что человек его уровня просто рад побыть вдали от всех телефонных звонков и бесконечных встреч хотя бы час, а погружение у нас длилось 53 минуты, то есть 53 минуты никто его не трогал. Я думаю, что человеку с его ритмом жизни это, безусловно, было очень удобно и приятно. Однако даже там его "нашли": в ходе погружения у меня был наушник подводной связи, меня попросили передать наушник пассажиру, сидящему слева от меня, и он провел беседу с поверхностью непосредственно со дна моря.

            - Запланированы ли другие подобные проекты в Крыму?

            - Конечно же, они будут. Черное море является одной из мировых сокровищниц подводных объектов. Учитывая интенсивность военно-морских сражений, особенно во Вторую мировую войну, на дне там покоится много объектов, из которых далеко не все обследованы и еще далеко не все найдены. В перспективе мы планируем проведение в Крыму ряда экспедиций.

            Кроме того, необходимо привести к логическому завершению экспедицию, начатую в 2015 году. Судно было найдено, проведен первичный осмотр, и поднято несколько амфор, всё. На данном этапе дальнейшие действия просто разрушат объект, поскольку могут повредить защитный саркофаг, которым за все это время покрылась структура объекта. При неаккуратной работе он может развалиться. Любые манипуляции с объектом можно будет производить, только если у нас прямо на берегу будет соответствующая консервационная лаборатория, которая способна в первый час после того, как объект был вынут из воды, отправить его на консервацию. Пока таких мощностей в Крыму нет, и трогать объект небезопасно. Пока он оставлен, но при возникновении возможности разговор к нему вернется.

            - Чем будет заниматься центр в 2016 году?

            - Планы на год сейчас находятся в стадии утверждения, я могу назвать некоторые рабочие вещи. Давайте разделим нашу деятельность на два больших кластера. Первый - это экспедиционная деятельность. На данном этапе у нас планируется проведение экспедиций в Финском заливе. Одна из них - это объект под названием "Архангел Рафаил", судно, которое было найдено несколько лет назад, на нем сейчас активно ведутся раскопки, археологические работы. Второе судно мы нашли в прошлом году. Судя по очертаниям, это линейный корабль петровской эпохи. Пока что мы не берем на себя смелость его точно называть, пока мы его называем "Кронштадт-2". По этому объекту планируется ряд выходов для идентификации, осмотра, составления фотоплана и, возможно, 3D-модели, если позволит видимость. Ближайший выход планируется на конец февраля - начало марта.

            В районе острова Гогланд (остров в Финском заливе в 180 км от Санкт-Петербурга - ИФ) находится затонувший парусно-винтовой фрегат "Олег", который уже осматривался, на нем мы планируем возобновить археологические работы. Кроме того, на нас вышли финские коллеги с предложением провести совместную экспедицию в районе маяка Кальбадагрунд. Предположительно, там находится затонувший голландский линейный корабль.

            Мы активно занимаемся нашумевшим проектом под названием "Подводная лодка "Сом", которую в прошлом году нашли шведские дайверы совместно с исландской исследовательской компанией. Сейчас мы пытаемся установить контакт со шведскими властями для получения разрешений на проведение совместной экспедиции. Если подтвердится, что это действительно подводная лодка "Сом", то мы должны будем провести как минимум мероприятия по увековечению памяти погибших моряков-подводников. Кроме того, мы должны осмотреть объект, степень его сохранности, целесообразность его подъема. Если все будет благоприятствовать, то будем пытаться осуществить подъем данного объекта для передачи его в российские музеи.

            Также мы с партнерами участвуем в ряде экспедиций в южных морях, конкретно в Средиземном море. У нас есть ряд проектов в Греции. Один из них посвящен госпитальным судам времен Первой мировой войны, там флагманским кораблем является судно "Британник", это брат-близнец "Титаника", третий в классе "Олимпик", затонувший в результате подрыва на немецкой мине в 1916 году. Возможно, мы получим разрешение от греческих властей на подъем каких-либо артефактов для передачи в музеи, однако никаких гарантий на данный момент нет. По крайней мере, осмотр и видеосъемка объекта будут проведены.

            Это далеко не все планы на 2016 год, а просто некие направления. Один объект подразумевает несколько экспедиционных выходов. Пока у нас запланировано на этот год, учитывая партнерские программы, более 25 экспедиционных выходов, это подтвержденные, которые мы надеемся осуществить. Сюда не входит подлодка "Сом", например, потому что пока нет уверенности в формате взаимодействия.

            - Какие интересные и ценные предметы вам удавалось достать с морского дна?

            - Много предметов в прошлом году мы достали с судна "Архангел Рафаил". Один из ярких представителей - это кафтан, который имеет почти не тронутую вышивку, все пуговицы на месте, сохранился цвет ткани, сохранилась фактура. В настоящий момент он находится на реставрации в Эрмитаже.

            Если вы заглянете в Музей истории Кронштадта, там целый зал отведен под подводную археологию. Сейчас там открылась экспозиция, где сложены вместе несколько кусков днища и борта корабля "Портсмут", часть которого была найдена и обследована нашими специалистами. Позже из нескольких частей мы составим кусок корабельного борта петровской эпохи. Если мне не изменяет память, "Портсмут" затонул в 1719 году. Сейчас борта проходят процесс консервации и частично уже экспонируются в музее.

            - Сотрудничаете ли вы с музеями?

            - Мы постоянно работаем с музеями: по законам РФ, процесс подводных исследований абсолютно аналогичен процессу раскопок на берегу. Аккредитованному археологу выдается так называемый открытый лист, по которому ведутся работы, по которому он обязан отчитываться, по которому достаются объекты. Мы сотрудничаем с рядом консерваторов, нам часто помогают реставраторы из Эрмитажа. Очень плотно сотрудничаем с Музеем истории Кронштадта.

            С Музеем истории Кронштадта мы активно занимаемся проектом под рабочим названием "Балтийский центр морской истории и подводной археологии". Идея его состоит в создании уникального музейного комплекса на базе сооружения, известного как "Петровский док", или "док Петра Великого". Он находится в Кронштадте и до прошлого года был в ведении министерства обороны, позже был передан городу и сейчас не используется.

            Идея состоит в том, чтобы его восстановить и приспособить для расположения объектов подводной археологии: заполнить док водой и завести туда ряд подводных объектов, чтобы они хранились в ставшей для них привычной среде. Мировой опыт музея Ваза (шведский морской музей - ИФ) и многих других указывает, что любой объект, который лежал на дне несколько сотен лет и потом поднят на воздух, неуклонно начинает разрушаться. Сейчас эффективные методики позволяют консервировать небольшие объекты. К сожалению, целый судовой корпус консервировать невозможно, поэтому идея была, не доставая объекты, обеспечить их хранение под водой и доступ к ним публики.

            - Звучит смело, но насколько это осуществимо в сложившихся экономических реалиях?

            - Современные условия, конечно, не очень простые, однако это абсолютно не мешает нам вести подготовительную работу. До конца прошлого года это были громкие лозунги, а сейчас мы находимся на этапе создания эскизного проекта. Эскизный проект уже подразумевает под собой некую визуализацию, технические и конструктивные решения, функциональное зонирование. Наша задача - не развивать проект быстро, а наработать необходимую базу знаний, чтобы иметь четкое и взвешенное обоснование этого проекта в тот момент, когда ситуация будет ему благоприятствовать.

            - Еще одним смелым начинанием была постройка спускаемых подводных аппаратов. На каком этапе находится проект?

            - Сейчас мы создаем укрупненный эскизный проект. После его создания мы будем искать партнерские организации или существующие технологии под каждую систему аппарата. По некоторым компонентам, возможно, нам придется прибегнуть к иностранному опыту или с нуля разработать свои технологии. Проект не закрыт, он идет, и буквально на этой неделе мы встречались с представителями специализированной организации и подписали соглашение о сотрудничестве, в рамках которого мы планируем совместно разработать вышеупомянутый эскизный проект аппарата.

            - Речь идет о создании уникального аппарата? Есть ли у него название?

            - С точки зрения техники, набор систем не представляет собой ничего уникального. Системы по отдельности давно существуют как у нас, так и за рубежом, есть несколько аналогов. Вопрос в компоновке с целью решения задач. Наша цель - создать аппарат, наиболее эффективный и пригодный для проведения подводной исследовательской деятельности, который обеспечивает визуальный и аппаратурный осмотр затонувших объектов, при необходимости обеспечивает возможность проведения технических работ при помощи манипуляторов и специальных приспособлений, нести на себе аналитическую лабораторию и так далее.

            Пока названия у аппарата нет. Пока мы везде пишем ОПА - обитаемый подводный аппарат.

            - Насколько развит этот рынок в России?

            - В России такие вещи не делает никто. Судостроительные заводы гражданскими сверхмалыми аппаратами не занимаются. На просторах Российской Федерации это можно назвать уникальным проектом. Есть зарубежные аналоги - голландский аппарат U-Boat Worx, на котором совершалось погружение в Крыму, есть линейка аппаратов американской фирмы Triton Submarines, однако каждый из них решает свои задачи.

            - Можно ли говорить о создании полностью российского аппарата?

            - К сожалению, на данный момент полностью без участия иностранных технологий нам не обойтись, иначе процесс затянется на годы. Задача сейчас - не просто купить у иностранцев готовый продукт, а совместно с ними разработать новую технологию, которую мы сможем использовать в наших аппаратах. Поэтому мы ведем переговоры с фирмой Triton. Возможно, мы с ними будем проектировать какие-то системы. Плюс ведем переговоры с рядом иностранных компаний для разработки совместных технологий.

            - Ваш центр нельзя назвать строго научным учреждением, однако нельзя назвать и простой частной компанией, которая зарабатывает деньги. Чего больше в вашей деятельности - науки или бизнеса?

            - Бизнеса здесь нет. Наша задача - не извлечение прибыли, у нас ее извлечь невозможно по организационно-правовой форме: это автономная некоммерческая организация. Любая прибыль, полученная в ходе деятельности, должна быть направлена на реализацию уставных целей. Уставные цели - это сохранение морского наследия, подводного наследия, вовлечение молодежи, поисковая подводная деятельность, экспедиции и прочее.

            Мы, безусловно, не будем компанией-дилером для данных аппаратов, поскольку нам это просто не подходит. Мы можем участвовать в процессе реализации как один из авторов данного аппарата, однако данное участие не подразумевает под собой извлечение прибыли.