Заболеваемость раком в России в последние несколько лет увеличилась. Только за девять месяцев прошлого года зарегистрировано более 790 тыс. первичных случаев, а за весь 2017 год - почти 620 тыс. В то же время смертность от онкологии в последние годы пошла на спад. О методах лечения онкологических заболеваний в России и на Западе, о ситуации с иностранным оборудованием МРТ в связи санкциями, а также о том, какие исследования нужно пройти, чтобы предупредить рак, рассказал в интервью "Интерфаксу" директор Российского научного центра радиологии и хирургических технологий имени академика А.М. Гранова Дмитрий Майстренко.
- Дмитрий Николаевич, с чем связан рост заболеваемости онкологией в последнее время в России?
- Заболеваемость раком - это биологический процесс, он движется по своим законам, а то, что мы выявили - это другая история. Увеличилась выявляемость. Это связано, прежде всего, с тем, что больные, перенёсшие коронавирус, получили исследование в виде КТ, на котором случайно увидели проявления ещё одной патологии. Такого охвата населения КТ-исследованиями раньше не было. Соответственно выросли цифры обнаружения заболевания. Поэтому делать вывод о том, что увеличилась заболеваемость, некорректно. Я думаю, что просто улучшилась выявляемость процесса. Учитывая такой феномен, принято решение об углубленной диспансеризации населения. Это новый тренд, который запускает министерство здравоохранения.
- Врачи говорят, что стали чаще выявлять онкологические заболевания на поздних стадиях...
- Это связано с несвоевременным обращением пациентов к врачам. Когда вводится ограничение на посещение общественных мест людям старше 60 лет - основной группе риска, - к чему это может привести? Человек сидит дома, ему нельзя ни в магазин, никуда. Соответственно он по инерции и в лечебное учреждение не пойдет, будет тянуть - может, обойдется... А в это время онкологический процесс прогрессирует до фатального исхода.
- Где в мире лучше ситуация с выявляемостью онкологии? В Европе? Может быть, в Азии?
- Мы раньше были очарованы медициной наших партнеров. Но я вам так скажу: недавно мы столкнулись с тем, что близкий родственник нашего сотрудника заболел в Сингапуре. И мы разочаровались в их медицине.
- Не смогли выявить или не смогли вылечить?
- И то, и другое. Ситуация была на грани фола. Кстати, он раньше обращался к врачам в Сингапуре по поводу насморка и с таким восхищением отзывался об организации помощи: как всё здорово устроено. Но прошёл какой-то период, и у этого больного была выявлена серьёзная патология. Мы впервые столкнулись с таким удивительным фактом, что, например, динамическая кишечная непроходимость в Сингапуре лечилась производством КТ исследований. Они просто наблюдали, каждый день в течение 2-х месяцев выполняли КТ брюшной полости, не предпринимая в лечебном плане ничего. Счет за лечение рос с каждым днем, а больному становилось хуже. Благодаря сотрудничеству с нашим Минздравом и МЧС его эвакуировали из сингапурской клиники, госпитализировали в наш стационар. Через неделю он был выписан на амбулаторное лечение.
- Мои русские знакомые в Германии жалуются, что там сложно быстро попасть на прием к врачу, и выявить заболевание своевременно порой не получается. Но при этом онкологические заболевания люди предпочитают лечить в той же Германии и Израиле. Как это объяснить?
- Могу сказать, что знаю не менее 10 человек, которые после лечения в Германии долечивались у нас в центре. Чудес на свете нет. Если бы они умели лечить, а мы - нет, то это действительно была бы тяжёлая история. К сожалению, онкология - это биологический процесс, и он одинаково течёт на территории всего земного шара. Человек полечился за рубежом какое-то время, а потом он у них выпадает из поля зрения. Я не знаю, как они это оценивают: как излечение? Трудно сказать. Но факт в том, что немало пациентов после лечения за рубежом нуждается в долечивании у нас.
- Сегодня есть сотрудничество с западными коллегами?
- Раньше было: и научное, и практическое. Вы знаете, становлению трансплантационной программы в нашем центре мы обязаны, прежде всего, шведским коллегам. Академик Дмитрий Анатольевич Гранов с командой обучались в Huddinge Hospital (Каролинская университетская больница - ИФ) в Стокгольме. И шведские бригады на первых порах приезжали сюда, помогали, пока наши коллеги не освоили технологии трансплантации печени.
- Сотрудничество не остановилось после начала специальной операции РФ на Украине?
- Нет, сотрудничаем. Мне продолжают приходить приглашения поучаствовать в вебинарах и конференциях за рубежом, в том числе в Америке. Я не чувствую никакой перемены в отношениях с нашими зарубежными коллегами. Только сегодня отклонил шесть приглашений - просто не до этого. Ситуация никак не сказалось и на членстве в Европейском обществе сосудистых хирургов - у меня оно продлевается постоянно. Более того, наши тезисы приняли на Западе, на конференции LINK.
- 21-22 апреля в Центре проходит научная конференция "Грановские чтения". Приедут ли коллеги из-за рубежа?
- Мы ожидаем профессора Бо-Йорана Эрикзона из Швеции (один из организаторов программы трансплантации печени в Центре - ИФ).
"Грановские чтения" - ежегодная научно-практическая конференция, которая традиционно проходит в апреле. В этом году конференция посвящена 90-летию со дня рождения академика Анатолия Михайловича Гранова, прежнего директора Центра, ушедшего из жизни в 2017 году.
На конференции освещаются наиболее значимые научные достижения в области гепатопанкреатобилиарной и сосудистой хирургии, интервенционной радиологии, трансплантологии, системной лучевой терапии, радиофармацевтики. В работе принимают участие специалисты в области хирургии, онкологии, радионуклидной диагностики и терапии, а также медицинские физики и радиохимии.
- Как санкции отразились на работе центра и в целом на системе помощи онкологическим пациентам? Вы чувствуете влияние санкций?
- Каких-то значимых отрицательных моментов у нас нет. Пока мы справляемся с ситуацией.
- И препаратов достаточно?
- По каким-то небольшим позициям есть дефектура (отсутствие препарата - ИФ), но все эти вопросы пока решаемые. Дефектура связана с конкретными проблемами у конкретного поставщика. Не факт, что это системная проблема. Надо разбираться по каждому конкретному случаю, и в каждом можно, как правило, найти конкретный выход из ситуации.
- Как быстро будут решены эти вопросы?
- Довольно оперативно. Подобные вещи были и в прошлом году по ряду препаратов, некоторые вообще уходили с рынка. Например, я как гипертоник могу сказать, что одно время не было моего препарата, а сейчас он вернулся на рынок. Мне кажется, надо просто подождать, без ажиотажа, дать возможность отреагировать ответственным лицам на ситуацию должным образом. А запасы лекарств есть.
- А если говорить о медоборудовании? Например, аппарат МРТ, который необходим для диагностики и лечения, контроля раковых заболеваний, выходит из строя, нужны детали. У нас же аппараты импортные...
- Ни один из производителей не сказал, что уходит из России. Ни один! Это подтвердили и GE, и Canon, и Siemens. Практически все крупные производители сказали, что в части, касающейся медицинской техники, они из России не уходят. Поэтому мы особых трудностей пока не испытываем.
- А какой импорт мы могли бы заместить? Препараты, приборы?
- Это, наверное, вопрос к Минпромторгу. Пока такой острой необходимости (импортозамещения - ИФ) нет. Вот я недавно случайно узнал, как можно решить вопросы замены импортных рентгеновских трубок, которые используются для КТ. Ко мне приходили местные умельцы, работающие в Питере, и предлагали при мне московской фирме сотрудничество в этом аспекте. Они готовы наладить восстановление этих трубок. И цена была бы меньше. Говорят, что у них есть необходимое оборудование, они своевременно закупили станки с необходимыми допусками.
- Смертность от онкологических заболеваний снизилась в 2020 году на 1%. В прошлом октябре вице-премьер Татьяна Голикова сообщила, что с начала года смертность снизилась на 3,9%. Стали лечить лучше? Или смертность прячется в других строчках статистики?
- И лечить стали лучше, и возможностей появилось больше. Все больше центров обеспечено хорошей лучевой техникой. Это сказывается на качестве жизни, прежде всего. Аппаратура позволяет "лучу надежды" (при лучевом лечении - ИФ) не затрагивать здоровые окружающие ткани, не повреждать их. Это касается деятельности желудочно-кишечного тракта, либо мочевыводящих путей. Не отмечается осложнений, которые приводили ранее к фатальным исходам.
- Какие новации появились в лечении?
- У наших соседей (рядом с Центром находятся НИМЦ онкологии имени Петрова и Петербургский онкоцентр - ИФ) очень широко развивается таргетная терапия. Они оценивают генные мутации в опухоли, выявляют специфические рецепторы на мембране ее клеток и направляют туда действия таргетных препаратов. В основном, это, конечно, препараты западного производства.
С прошлого года мы внедрили тераностику - это способ лечения радиофармпрепаратами (РФП), тоже основан на таргетности. Если раньше РФП применялись только в диагностике, то теперь - диагностика и лечение одновременно. На циклотроне (ускорителе частиц - ИФ) производится радиофармпрепарат и вводится пациенту. Наблюдаем сутки и отпускаем домой - процесс состоялся. Опухолевая ткань гибнет.
Результат нас порадовал. Мы взяли из хосписа пять пациентов (терминальная стадия рака предстательной железы), которые находились уже просто на обезболивании. Из них двое стали абсолютно адекватны в бытовых условиях, то есть сами себя обслуживали, а трое вышли на работу. Это хороший показатель.
Попробовали такой же способ лечения, но только с другим препаратом при нейроэндокринной опухоли. Мы наблюдаем за этим пациентом. Если всё пойдёт хорошо, то, мы это запустим в поток.
Разрабатываем новые интересные методы лечения, но говорить о них еще рано, потому что пока продукт не созрел. У нас очень много значимых научных проектов, которые должны помочь пациентам не только с онкологией. У нас широкий спектр работы.
Следует подчеркнуть, что наш Центр имеет много коллабораций с интересными молодыми учёными. Мы познакомились с молодым научным коллективом, который работает над производством биспецифических (с двойной специфичностью - ИФ) наноантител для опухолевых антигенов. Обычно антитела делают только к одному антигену, а здесь два одновременно. Кроме того, размеры наноантител гораздо меньше обычных антител, что имеет ряд преимуществ в доставке и токсичности. Кстати, вы знаете, какие животные вырабатывают наноантитела? Это акула и верблюд.
Сейчас занимаемся созданием отечественного универсального стент-графта (сетчатая трубка для поддержания формы сосудов - ИФ) для лечения аневризмы аорты любой локализации. В этом году мы ездили в Пензу и устанавливали стент-графт в баранов. Если всё получится, то человеку не надо будет делать травматичные хирургические доступы для сложных локализаций патологии. Стент можно поставить в любое место. Он гораздо дешевле - для всех отделов аорты будет стоить около 700 тыс. рублей. А сейчас только один сегмент американского фенестрированного графта стоит примерно 12 млн рублей. Но он у них не универсальный, как у нас. У нас он не зависит от индивидуальных особенностей человека.
- В Петербурге реформируется система помощи онкологическим больным. Если раньше онкологи принимали в общеполиклинических учреждениях, то сейчас создаются центры онкологической помощи. Как вы оцениваете эффект от этой реформы?
- Положительно. Это направлено на сокращение времени между тем, когда пациент впервые обратился за медпомощью, и тем моментом, когда он попал на лечение. Сейчас это быстрее происходит. Но, конечно, есть ещё много трудностей. Например, ещё два года назад у человека, которому нужно сделать ПЭТ-КТ (позитронно-эмиссионная томография-КТ, которая исследует структуру и функциональные особенности тканей - ИФ) по поводу онкологии, эта процедура занимала два часа. Он записывался и приезжал. Сейчас - нет. Есть документ, который регламентирует, что онкологическим больным это обследование необходимо проводить в условиях дневного стационара, а это уже совершенно другая логистика. Нужно, чтобы он прошёл специальную отборочную комиссию, предъявил огромное количество анализов, которые в данном случае не имеют никакого смысла, кроме креатинина и мочевины. Зачем всё остальное, трудно сказать. Вот такие перегибы, конечно, надо исправлять.
- На днях главный внештатный онколог Минздрава Андрей Каприн в своем телеграмм-канале рассказал о том, что по трем показателям анализа крови можно выявить рак: повышенный уровень СОЭ, любое изменение количества лейкоцитов, снижение гемоглобина. На ваш взгляд, что нужно знать, чтобы обнаружить рак на начальной стадии?
- Когда я был просто врачом, посетил одну интересную конференцию за рубежом. Там выступал швед с удивительным докладом, который произвёл на меня потрясающее впечатление. В Швеции есть такая земля Уппсала. Там обсуждали вопрос, почему у них высокая смертность - выше, чем в соседних землях. Патоморфолог доложил, что очень много пациентов умирают от разрыва аневризмы аорты. И они приняли решение делать диспансеризацию с обязательным применением ультразвукового исследования брюшной полости. И действительно выявили огромное количество аневризм аорты, желчнокаменной болезни и другой серьезной патологии. Они "просанировали" население, и через два года смертность у них снизилась на 15%.
И, составляя программу диспансеризации наших сотрудников, мы пошли по такому пути: смотрим общий анализ крови, мочи, биохимию, смотрим ежегодно онкомаркеры, делаем ультразвуковое исследование брюшной полости и рентген лёгких. И знаете, даже среди нашего контингента находили людей, которым требовалась срочная медицинская помощь. Мы ее своевременно оказывали путем оперативного лечения. Теперь у нас душа спокойна за этих людей.
