Амнистия 2015 года, посвященная 70-летию Победы в Великой Отечественной войне, стала самой масштабной за последнее время в Свердловской области. Из учреждений регионального ГУФСИН России всего было освобождено 8237 человек, в том числе, 1912 человек непосредственно из исправительных колоний и следственных изоляторов. О том, как в области проходила амнистия, а также о том, как в целом обстоят дела в ведомстве в интервью агентству "Интерфакс-Урал" рассказал начальник ГУФСИН России по Свердловской области, генерал-лейтенант внутренней службы Сергей Худорожков.
- Сергей Вячеславович, расскажите, как в целом проходила амнистия? И на кого в первую очередь она распространялась?
- В первую очередь была проведена колоссальная работа сотрудниками специальных отделов учреждений. Нужно было поднять личные дела всех осужденных для того чтобы разобраться, посмотреть - кто из них попадает под амнистию.
Под постановление об амнистии попали те граждане, кто совершил преступления легкой и средней тяжести, кто был впервые осужден, а также те, у кого срок наказания составлял менее одного года.
- Амнистия завершилась 23 октября, на данный момент уже все граждане, попавшие под амнистию, освобождены, или этот процесс еще продолжается?
- Нет, амнистия в отношении ряда лиц будет еще продолжаться, хотя она закончена. Так, в отношении лиц, больных активной формой туберкулеза, материалы о применении акта амнистии будут рассматриваться после завершения указанными осужденными интенсивного курса лечения и прекращения ими бактериовыделения. В общем-то, этим осужденным самим хочется вылечиться, потому что они знают, что когда выйдут на волю, то пройти лечение им будет проблематично.
- Не ухудшит ли, по Вашему мнению, столь масштабная амнистия криминогенную обстановку в регионе?
- Полагаю, что на общую криминальную обстановку это не повлияет. Судите сами, из мест лишения свободы по амнистии вышло чуть меньше двух тысяч человек. У нас ежегодно освобождаются от 7 до 10 тысяч - это и условно-досрочно, и по окончанию срока. Поэтому если к этому количеству добавилось еще две тысячи бывших осужденных, вряд ли это может повлиять на криминогенную обстановку. Я уже говорил, что выходят, как раз те лица, которые совершили преступления легкой и средней тяжести.
- Как повлияла амнистия на работу учреждений ГУФСИН? Насколько изменилась ситуация по наполняемости спецучреждений?
- Ну, вот как она изменилась? Могло бы выйти 7 тысяч, допустим, а вышло 9 тысяч - на две тысячи больше. А две тысячи – это наполнение большой колонии. Поэтому, конечно, освободилось больше мест именно в исправительных колониях. С точки зрения производственного сектора, ведь многие амнистированные были трудоустроены на производстве, у нас замена прошла спокойно. Тот, кто работал, допустим, в цеху, был амнистирован, поэтому его сразу нужно заменить. Мы поэтому готовились заранее к процессу амнистии в широком понимании этого мероприятия.
- А как вообще вы готовите специалистов для производства внутри колоний?
- Система ГУФСИН – она сама в себе. У нас до 30-летнего возраста все обучаются в школе до 11 класса. У нас есть профессионально-технические училища, которых на воле сейчас огромный дефицит. Мы мониторим рынок труда Свердловской области, смотрим, какие востребованы профессии, очень быстро открываем по этим профессиям учебу, и готовим осужденных. По крайней мере, если не у нас, то после освобождения, у них будет уже специальность, и они будут работать. У нас как учатся 100%, так и получают профессию 100%. А уже кто хочет, тот у нас получает и высшее образование.
Поэтому у нас взаимозаменяемость, если один человек на производстве освободился, на его место сразу встает другой по этой же специальности.
- Какова в целом сегодня ситуация с перелимитом в СИЗО в регионе, где наиболее острая проблема, как она будет решаться?
- Вы задали, наверное, на сегодняшний день самый актуальный вопрос для нас. Проблема действительно существует. Если в исправительных колониях перелимита нет, то, к сожалению, в изоляторах на сегодняшний день он составляет 38%, это очень много. Мы делаем все от нас зависящее, чтобы решить данную проблему. К примеру, налажено взаимодействие с судами, практически ежемесячно проходят совместные совещания. Суды, когда меру пресечения рассматривают или продлевают, мы им направляем соответствующие документы. Если, допустим, следователь в течение двух месяцев с момента ареста ни разу подследственного не вызвал, то есть не работал с ним, суд, исходя из этого, может не продлить арест данному подследственному.
Также в течение последних трех лет на постоянной основе проводятся совместные совещания со следствием, с прокуратурой, с судами. Это позволило снизить наполнение в екатеринбургском следственном изоляторе N1 порядка на 700 человек за три года. Там постоянно "зашкаливало" за 3,5 тысячи, сегодня мы имеем где-то 2,7-2,8 тысяч. Направляем постоянно списки в прокуратуру, в суды, в следствие, чтобы руководители со следователями отработали, почему долго подследственный сидит.
Кроме этого, при колониях построили несколько помещений функционирующих в режиме следственного изолятора (ПФРСИ). У нас сейчас 7 таких ПФРСИ – это следственный изолятор внутри колонии, где находятся около 700 человек. Ранее в СИЗО-1 находились подследственные из числа бывших сотрудников правоохранительных органов. Для них специальный отдельный корпус действовал в СИЗО-1. Мы их перевели в колонию N13 в Нижний Тагил, где построили ПФРСИ. Затем в СИЗО-1 содержались несовершеннолетние, мы также построили ПФРСИ при Кировградской воспитательной колонии, и всех несовершеннолетних перевели туда.
Благодаря совместным усилиям - мы немного разгрузились. Перелемит по следственным изоляторам составлял более 100 %, теперь - 38%.
Реально разрешить проблему перелимита в СИЗО в области поможет строительство в Камышлове нового следственного изолятора, который мы в следующем году будем уже сдавать. Строительство идет в графике, финансирование бюджетное, федеральное. Финансируется объект по плану. Его сдача позволит избавиться от большого перелимита в Екатеринбургском СИЗО. Также в новое камышловское СИЗО будут этапированы обвиняемые из СИЗО-3 Нижнего Тагила.
- Решается ли вопрос по переносу СИЗО-1 из центра Екатеринбурга?
- Буквально недавно на слушаниях в Общественной палате Свердловской области опять об этом говорили. Но вопрос на сегодняшний день не ко мне. Я исполнитель, как и весь ГУФСИН. Этот вопрос средств и времени – согласуйте вопрос с ФСИН, постройте нам современный изолятор в другом месте, тогда мы направим спецавтомобили и переедем в новое учреждение, вот и все.
- Расскажите, пожалуйста, о ходе проверочных мероприятий после инцидента в невьянской колонии N46.
- Тяжело про это, конечно, говорить. Тяжело говорить про то, что осужденный человек умер, погиб. Сотрудники находятся под арестом сейчас, идет следствие.
На моей памяти таких случаев не было никогда. Надеюсь, что такого больше не повторится. Мы сделали выводы по данной ситуации. Я не могу много говорить о ходе следствия, потому как это в компетенции следственных органов, это тайна следствия. На сегодняшний день ИК-46 находится на особом контроле, там постоянно работают сотрудники Главка. Надеюсь, что ситуации такой больше не произойдет.
Наша задача состоит в том, чтобы не допустить такого в дальнейшем. Мы провели проверки не только в ИК-46, но и во всех учреждениях области. Всех начальников и заместителей проверили на полиграфе – "детекторе лжи" их протестировали психологи.
- А что предпринимается в ГУФСИН, если сотрудник учреждения нарушает законодательство, берет взятки, проносит запрещенные предметы осужденным?
- А чем сотрудник отличается от любого другого человека, который нарушает законодательство? ГУФСИН делает то же, что и все следственные органы, если выявляется какое-то нарушение закона или преступление. У нас существует целая служба, которая занимается выявлением именно коррупционных правонарушений. Выявляем, материалы направляем в следствие, и следствие принимает решение. Если есть нарушение закона, то возбуждается уголовное дело, если нет, то отказывают, возможна и дисциплинарная ответственность. То, что сотрудник в погонах, ничем не отличается. Каково мое мнение, так на них еще больше внимания уделяется, чем на простых гражданских.
Все-таки сотрудники ежедневно преступления не совершают. У нас преступление - в большей степени ненормальное состояние, ненормальное поведение, когда сотрудник попадает под уголовное законодательство. Тем не менее, целая служба в ГУФСИН (Управление собственной безопасности ГУФСИН), которая работает в этом направлении достаточно успешно. Практически все уголовное дела, которые у нас на сегодняшний день есть, это порядка 40 уголовных дел, все нарушения законодательства выявили наши сотрудники собственной безопасности. Они работают совместно со следствием.
- Можно сказать, что в последнее время таких преступлений стало больше?
- Я не скажу, что у нас сегодня преступность среди сотрудников возросла или уменьшилась. Показатели остались на том же уровне. Чем лучше работает Управление собственной безопасности ГУФСИН, тем меньше преступлений. Сегодня пока в два раза меньше преступлений, чем в прошлом году. Надеюсь, что больше до конца года и не будет.
- В последнее время много говорят об участии общественных правозащитных организаций в общественном контроле за исправительными учреждениями. Расскажите, пожалуйста, о взаимодействии ГУФСИН с общественными наблюдателями.
- Мы всегда работали и будем работать с правозащитными общественными организациями, Общественной наблюдательной комиссией. Мы ежеквартально собираемся со всей ОНК, отчитываемся перед ними о проделанной работе, они задают нам вопросы. Кроме этого, если возникают сложные вопросы, которые необходимо решить, не дожидаясь завершения квартала, председатель ОНК ко мне регулярно приходит и вопросы передо мной ставит.
Результатом выезда членов ОНК в учреждение является заключение, которое они направляют непосредственно в учреждение. И по каждому заключению мы проводим проверки. Если какие-то факты подтверждаются, если они касаются нарушения законности, мы направляем материалы в следственные органы для принятия процессуального решения. Если они касаются чисто дисциплинарного нарушения, значит, сами проводим проверки. Если подтверждаются нарушения, то всегда наказываем сотрудников.
Да, есть проблемы. Некоторые общественники просто не хотят сотрудничать. Они на наши мероприятия не приходят. Некоторые занимаются зачастую саморекламой, не вникая в суть ситуации, бывает, что, передергивая факты, манипулируют сознанием общественности, размещают непроверенную информацию в блогах и в средствах массовой информации.
Часть общественных наблюдателей утверждают, что в состав ОНК не должны входить сотрудники правоохранительных органов, так как они будут не объективны. Можно также сказать: "А вот сотрудники ОНК, у которых родственники находятся в местах лишения свободы, они разве могут быть объективными?" Можно также над этим задуматься вопросом, но кто из общественников об этом говорит.
- Расскажите, пожалуйста, о новых технологиях, используемых в спецучреждениях.
- До конца этого года мы планируем организовать видеоконференцсвязь с Свердловским областным судом, Верховным судом во всех учреждениях. В большей части наших учреждений такой проект уже реализован. Это сделать было не так просто. Мало отремонтировать помещение, надо туда еще отдельную линию подвести с определенными техническими характеристиками. Отмечу, что далеко не во всех городах и поселках области такие линии есть.
Проводную связь в учреждения, где ее еще нет, по договоренности ведет известная российская телекоммуникационная компания. А аппаратуру для видеоконференцсвязи предоставляет нам суд. Наша задача - подготовить помещения. Конечно, это во многом нам упростит работу. Во-первых, не надо возить на спецавтомобилях осужденных в СИЗО. Также это экономит время и средства.
Какие еще технологические новшества? На сегодняшний день некоторые учреждения на 100% оснащены системами видеонаблюдения. У нас сейчас в колониях - все штрафные изоляторы, помещения камерного типа, карантинные помещения оборудованы видеонаблюдением. В изоляторах тоже мы обеспечили все камеры системами видеонаблюдением.
Сейчас нередко возникают ситуации, когда осужденные, их родственники и общественники оспаривают правомерность наложенного на осужденного взыскания сотрудниками УИС. Вопрос состоит в том, чтобы выяснить, допустил осужденный нарушение или нет. Поэтому у каждого дежурного смены есть так называемые видеорегистраторы, которые дежурный при разговоре с осужденным или, фиксируя его нарушение, обязан держать включенным. Мы практически всех сотрудников этими видеорегистраторами пытаемся оснастить. Кроме сотрудников дежурных смен все сотрудники отдела специального назначения, когда проводит спецоперации, во время проведения массовых обысков, работают с подобными видеорегистраторами. Идет фиксация всего процесса, возможных нарушений на видеорегистратор. Все записи хранятся в архиве.
- Необходимы ли ГУФСИН новые кадры, и сколько приходит новых людей?
- Конечно, новые люди к нам каждый год приходят. У нас достаточно большое количество ведомственных вузов ФСИН. А есть те ребята, кого мы прямо со школьной скамьи направляем на учебу с последующим трудоустройством на офицерской должности в ГУФСИН. Курсантов в вузах ФСИН у нас достаточно много выпускается, ежегодно к нам приходят более 30 молодых офицеров-выпускников. Несколько сотен новых сотрудников надевают форму ежегодно.
Сейчас молодежь, которая приходит, отличается от тех сотрудников, которые уже давно проходят службу. Молодежь нам нужна. Ее особенность в том, что ребята хорошо владеют современными, интерактивными технологиями, хотят использовать их в служебной деятельности – электронную регистрацию, видеонаблюдение.
За ними – будущее пенитенциарной системы.